Петр Нестеров

Максим, фотограф-криминалист из Екатеринбурга, замечает на снимках с ДТП на улице Малышева одинаковый силуэт в капюшоне. "Смотри, Оля, — тычет пальцем в монитор, — тут, здесь и здесь. Как будто призрак метки ставит". Его ассистентка, поправляя синие наушники, морщится: "Может, блик от фонаря? Вчера опять до трёх ночи в «Фотошопе» сидел". На следующий день в объектив камеры Canon 5D Mark IV попадает реальное убийство — мужчина в чёрной куртке Arctix падает у ТЦ
Нина Сергеевна, в растянутом свитере и стоптанных тапках, каждый день переставляет горшки с геранями на подоконнике общежития для престарелых. Иван Петрович, ее сосед, тычет в газету карандашом, помечая кроссворды: «Опять про войну пишут… Как будто мы не навоевались». В столовой пахнет переваренной капустой, а на столах — треснувшие тарелки с гербами завода «Красный Октябрь». Нина достает из кармана смятый конверт: «Дочь зовет в Питер. Говорит, ванна там с гидромассажем». Иван хмыкает: «Ты мне
Маша, 19 лет, переезжает из Екатеринбурга в Париж по студенческой визе. Поселяется в крохотной комнатке над пекарней на улице Лепик — каждое утро ее будит запах круассанов и ругань пекаря Антуана. В художественной школе на набережной Сены преподаватель, мадам Леско, тычет кистью в ее эскиз: *«Ваши тени как грязь после дождя — не чувствуете объем?»* Вечерами Маша подрабатывает мойкой посуды в бистро «Ле Руж», где официантка Клоэ учит ее ругательствам на бретонском: *«Повтори: *ma douche* — это
Эмили Браун, корреспондент из Петербурга, три дня не могла дозвониться до Анны Петровой. В съёмной квартире на Литейном, где пахло старыми книгами и сигаретами, она нашла незаконченную статью о рассекреченных архивах НКВД. Соседка, Людмила Семёновна, в халате с кофейными пятнами, шептала, разминая в руках треснувшую чашку: «Приезжали ночью, в чёрных «Волгах». Она кричала, чтоб я полицию не звала». На столе Эмили заметила ключ от почтового ящика с меткой «вокзал Архангельска». В деревне