В мире искусства, где реальность переплетается с фантазией, живет мастер, чьи полотна воплощают самые темные и глубокие уголки человеческой души. Его имя – Здзислав Бексиньский. В своем доме, среди холстов и кистей, он создает неземные шедевры, но в тени его творчества скрывается личная драма, которую невозможно изобразить на картине. Его сын Томек – талантливый, но крайне нестабильный молодой
Сирота Анна выросла в уединённом польском монастыре, где каждое утро начиналось с молитвы, а каждый день был пронизан духовной дисциплиной. Готовясь к принятию обета, она жила в уверенности, что её путь предопределён. Но перед решающим шагом в её жизни, Анна решает встретиться с единственной оставшейся родственницей. Эта встреча становится началом её внутреннего переворота. Суровая женщина с
Из тихого детского сада пропали пятеро детей, и эта страшная новость мгновенно потрясла весь город. В это же время геолог Лена готовилась к долгожданной миссии в Антарктиду. Это должна была быть главная экспедиция её карьеры, и она с головой ушла в последние приготовления. Однако сообщение, которое она получила от полиции, изменило всё. Говорили, что главной подозреваемой в похищении детей
В промозглом районе Вроцлава, 17-летняя Аня Зелиньска тайком пробирается через задний двор мясной лавки, где под старым холодильником прячет пачку сигарет «Мальборо». Её старший брат, Томаш, с облупившимся мобильником «Нокиа» в руках, шипит: *«Мать опять спросит, куда делись деньги с её кошелька»*. Они живут в пятиэтажке на ул. Свидницкой, где лифт сломан с 2009-го. По вечерам Аня рисует углём на
В портовом районе Риги Олег, вязаный шарф до подбородка, разгружает ящики с консервами. В кармане – деревянная иконка с изображением Георгия Победоносца, завернутая в газету *Diena*. Вечером в баре «Альфа» местный антиквар Юрис, пахнущий льняным маслом, шепчет: *«Немцы в 43-м закопали серебро под Даугавой. Ты везешь в Вильнюс – Эмилия заплатит»*. На пароме в Клайпеду Олег прячет иконку в потертый
В варшавском районе Прага пятнадцатилетний Матеуш «Матыс» Ковальски после школы подрабатывает разгрузкой фур с углём для местной котельной. Его старшая сестра Агата, медсестра в больнице на улице Солец, постоянно ворчит: «Опять крошки в куртке? Хоть бы в стиралку закинул». Они живут в хрущёвке на третьем этаже — окна выходят на заброшенный трамвайный парк. По вечерам Матыс рисует граффити на
Марцин, худощавый парень в потёртой кожаной куртке, копался в старых ящиках на чердаке дома в варшавском районе Прага. Среди пыльных фотоальбомов с снимками социалистических парадов он нашёл потёртую карту с отметками возле замка Ксёнж. «Ты в курсе, что это 1939 год?» — спросил он сестру, Агнешку, протягивая ей бумагу. Та, не отрываясь от ремонта мотоцикла «Урал» в гараже, бросила: «Дед всегда
Якуб, водитель грузовика с облезлым рулем и вечным запахом сигарет в кабине, замечает треснутое зеркало после ночного рейса по трассе под Варшавой. Его напарник Марек, в растянутой футболке и с рацией в руке, кричит: «Там полторы сотни кило, не промахнись!» — показывает на контейнер за шинами. Вместо запчастей — мешки с белым порошком. Якуб, вытирая ладонью пот со лба, прячет один в старом гараже
В спальном районе Варшавы, на улице Сенкевича, 17-летняя Кася Завадска замечает, что её младший брат Миколай каждую ночь рисует на стене комнаты одинаковый символ — переплетённые треугольники. «Ты видел это во сне?» — спрашивает она, разглядывая треснувшую штукатурку. Миколай молчит, но на следующий день исчезает, оставив в школьном рюкзаке блокнот с адресами заброшенных заводов на окраине. Кася
Кася, пятнадцати лет, рылась в старом трамвайном депо за станцией «Млочины», когда нашла ржавый цилиндр с гравировкой в виде спирали. Ее старший брат Марчин, чинивший в углу разбитый мопед, бросил гаечный ключ: «Опять мусор тащишь? Выбрось, пока мама не увидела». Вместо ответа она ткнула пальцем в трещину на поверхности — внутри мелькнул синий свет. К вечеру в их квартире на Гроховской замигал
Марек, вернувшись в родную деревню после смерти отца, находит в старом доме коробку с письмами на польском и немецком. На конвертах — пятна плесени, адрес: *ul. Topolowa 17, Bagnisko*. В местном баре *Pod Łosiem* официантка Кася, щурясь от сигаретного дыма, бросает: «Твой старик каждую пятницу пил тут пиво, один, у окна». В сарае засохшая краска на стенах — детские ростки, даты: 1983, 1989, 1991.
Метек Кош, худощавый парень в заляпанных краской джинсах, копался в старом ангаре на окраине Варшавы. Рядом валялись чертежи с пометками «крыло 3.2 – перегрузка при ветре» и гирлянда перегоревших лампочек. Его сестра, Аня, ворчала, закидывая в микроволновку замерзшие пельмени: «Ты снова проигнорировал звонок из Жолибожа. Опять штраф за долги?» Метек, не отрываясь от сварки каркаса, бурчал: «Когда
В варшавском кафе "Под фунтиком" шестнадцатилетняя Агата каждое утро замешивает тесто, пока её мать Магда чинит кофемашину. У девочки под прилавком спрятан потрёпанный блокнот: там рецепты с пометками вроде *"добавить кардамон, иначе пахнет аптекой"*. Однажды, разливая горячий шоколад клиенту в очках, она проливает напиток на его сумку с учебниками. "Ты вообще видишь
В центре — трое: Лúсия из Сан-Паулу, находит в бабушкином ботеке* старый амулет с выцарапанной картой района Либердади. Винсенте, португалец-музыкант из Лиссабона, замечает, что струны его гитары лопаются при игре фаду в таверне Alfama, если он поёт строчку *«o rio escuro traz sombras de além»*. Элиза, парижский архивариус, расшифровывает в катакомбах под улицей Данфер-Рошро записи алхимика XVIII
В старом районе Варшавы, на улице Заменгофа, 24-летний Якуб Рутковски копается в подвале после смерти бабушки. Между коробками с пожелтевшими газетами 80-х он находит медальон с выцарапанной надписью *"Lila, 1943"*. На кухне, разливая крепкий чай, его сестра Агата щурится на находку: «Бабка носила такое? Никогда не видела». За окном — декабрьский снег с дождем, а из соседней квартиры
Агнешка, студентка-архивистка из Варшавы, обнаруживает в дедовом чердачном сундуке пачку писем на датском с пометкой "Копенгаген, 1943". В нижнем углу конверта — пятно от вишнёвого варенья и затертая подпись: "М. Йоргенсен". Среди бумаг — схема подземных тоннелей под районом Нёрребро и фото мужчины в униформе железнодорожника с ребёнком на руках. "Они не сожгли всё",