Наталья Терехова

Настя, швея из ателье "Рассвет", обнаружила в старом комоде с заедающими ящиками связку ключей с выцарапанными инициалами "М.Г." Рядом валялась потёртая открытка с видом Петербурга и пятном вина. Соседка Лида, затягиваясь папиросой на общей кухне, буркнула: *"Твоя мать, Катя, всегда твердила — ключи только к бедам. Смотри, не спугни своё тихое житьё-то"*. Сергей, муж
Сергей Лопатин, бывший спасатель с шрамом через бровь, в 5 утра разбудил дочь Катю резким звонком в дверь. «Собирай аптечку и документы в гермопакеты. К полудню воду отключат», — бросил он, скидывая с балкона горшки с геранью. На кухне заскрипел старый холодильник «Бирюса», пока Катя, заспанная, рылась в шкафу в поисках фонаря. В портовой конторе начальник участка Виктор Семеныч, жуя бутерброд с
Москва, хрущевка на улице Гримау. Анна, учительница литературы с медальоном в виде совы, каждое утро варит кофе в алюминиевой турке, пока её муж Максим, архитектор из «Стройпроекта», перебирает чертежи на балконе. Их дочь Катя, пятнадцать лет, красит ресницы тушью «Л’Ореаль» перед зеркалом в ванной, пряча джинсы с дырками под школьную юбку. «Опять геометрия первым уроком?» — бросает она, хлопая
Илья, водитель маршрутки с потёртым рулем и вечно горящим «Check Engine», каждую ночь объезжал спальные районы Петербурга. Дочь Аня, тринадцать лет, астма — врач в пятой горбольнице сказал: «Ингаляторы — временно. Нужен санаторий в Крыму, 250 тысяч. Или готовьтесь к худшему». В гараже за обшарпанным ТЮЗом Илья копил купюры в жестяной чайной банке: «Вчера 3200, сегодня — 4500. Чёрт, ещё свет
Лиза, в потёртой кофте с капюшоном, ждала Антона у остановки на проспекте Сахарова. Он опаздывал, как всегда, — в руках у неё дымился стаканчик из ларька «Кофе-Тут», а наушники играли «Кино» слишком громко. «Ты опять не выспался?» — спросила она, когда он вынырнул из маршрутки, с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками. Антон, морщась от солнца, протянул ей чек из художественного училища:
Антон, инженер-механик из Мытищ, чинил старый холодильник в подъезде хрущёвки, когда Лиза, учительница английского из соседней школы, застряла в лифте. Он полез проверять тросы, услышав её крик: «Эй, там кто есть? У меня через час педсовет!». Потом они пили растворимый кофе в её квартире — Антон разглядывал трещину на потолке, а Лиза смеялась над его пятном от машинного масла на рукаве. «Ты как
Саша, пятнадцати лет, в рваных кедах, каждое утро пробирался через грязный двор к конюшне. Геннадий, отец, уже развешивал мокрые попоны на ржавую изгородь: "Продадим Изумруда — долги за свет покроем. Ишака старого на мясо возьмут". Конь, с шерстью цвета чайной розы, тыкался мордой в карман Саши, выискивая сухари. Вечером мальчишка подменил замок на воротах, спрятал уздечку под фанерную
Анна, продавщица из цветочного магазина на Ленинградском проспекте, в спешке задела чашку латте в кафе «Брик». Горячий кофе пролился на галстук Максима, владельца строительной фирмы, который листал контракты за столиком у окна. «Простите, я… я заплачу за химчистку», — пробормотала она, вытирая салфеткой пятно. Он рассмеялся, заметив, что в ее волосах застрял лепесток тюльпана: «Лучше подскажете,
Анна приезжает в Нижний Тагил из Москвы на автобусе, замечая, как ржавые гаражи у дороги сменились пятиэтажками с треснувшими балконами. Отец Сергей, слесарь с завода «Уралхимаппарат», встречает её на остановке в засаленной куртке. В квартире пахнет пережаренным маслом и сигаретами — на кухне тетя Люда с соседнего этажа жарит котлеты, пока Сергей «забыл» выключить плиту. Анна ставит сумку на
Марина, лаборантка из питерского морга, каждый день сталкивалась с трупами. Её стол — металлический, с потёртой эмалью, рядом вечно гудела холодильная камера. Однажды утром, разгибая пальцы у трупа мужчины в кожаном пальто, она заметила засохшую глину под ногтями. «Владимир Петрович, — крикнула она начальнику, тыкая в пятно, — это же керамическая мастерская на Литейном, помните? Там все полы в
Елена Сорокина, реставратор из питерского музея, нашла на складе портрет неизвестной в красном платье. Краска на холсте осыпалась по краям, но лицо женщины сохранилось — холодный взгляд, жемчужная брошь. "Смотри, Дим, здесь подмалевок явно поверх трещин," — провела пальцем по холсту. Коллега, Дмитрий, щурился под тусклой лампой: "Да брось, опять лезешь в дебри. Нам бы экспонаты к
Знаешь, история Ольги — это прямо как отражение тысяч одиноких мам в наших захолустьях. Тридцать лет, а жизнь будто застряла: сынка Славика одна тянет, денег вечно в обрез, да ещё бывший-алкоголик Димка как тень маячит — то на бутылку выклянчит, то кулаками потрясёт. А дома-то мать пожилая еле с ребёнком управляется, пока Ольга в рейсах мотается. Работа у неё, между прочим, не сахар — официанткой
Представляешь, обычная девчонка из провинции — Лена, поёт себе в караоке, мечтает о сцене. И вдруг — бац! — её замечает столичный продюсер Георгий. Ну прям Золушка, да? Только вместо туфельки — контракт, а вместо принца — мужчина, который вмиг превращает её в Эвелину: гламурные платья, клипы, двое детей... Казалось, жизнь — готовый хэппи-энд. Ан нет! А потом — скрип. Как в старом ужастике, когда
Представь глухую деревушку, куда даже связь не ловит — будто время там застряло лет сто назад. Вот в это-то место и врывается Женька, бросив всё из-за больной матери. А дальше... Как будто сама судьба подлила масла в огонь: то ли совпадение, то ли нет, но с её приездом начался какой-то мистический ад. То коровы дохнут непонятно от чего, то в колодцах вода кровью отливает. И пошло-поехало:
Знакомьтесь, Петя – этот парень с провинции, который вломился в Москву с пустыми карманами, но с таким обаянием, что хоть в музее ставь! Ну правда, как он умудрился втереться в доверие к семье Лифановых и поселиться в их шикарной квартире – загадка. Может, глаза такие честные, а может, просто все москвичи вокруг слишком зациклены на своих делах, чтобы разглядеть авантюриста? А потом бац –
Война грянула неожиданно, и все выпускники балетного училища тут же рванули на фронт — кто добровольцем, кто по призыву. Алька с Надей, две подруги, что годами пахали у станка (балетного, конечно), тоже мечтали о подвигах. Ну знаете, как в кино: разведка, парашюты, шифры... А вместо этого их определили в госпиталь. Представьте: вчера танцевали «Лебединое озеро», а сегодня перевязываешь обожжённые