Вячеслав Щенин

В Ленинграде, 1952 год. Врач-кардиолог Виктор Абрамович Розенблюм, в очках с толстыми стёклами, обнаруживает пропажу флаконов с дигиталисом из аптечного шкафа. Его ассистентка, Ольга Николаевна Григорьева, в застиранном халате с пятном от йода, шепчет за чаем в подсобке: *«Иван из регистратуры видел, как ночью здесь кто-то копался…»*. В это время в кабинете хирурга Бориса Львовича Эпштейна следователь в кожаном пальто перебирает истории болезней умерших пациентов, выискивая пометки красным
В деревне Подгорное пенсионер Максим, бывший механик, ковыряется в сарае с ржавым «Уралом». Приезжает внук Кирилл, столичный блогер в кроссовках с подсветкой. «Забыл, как лопата выглядит?» — хрипит дед, вытирая масло с рук тряпкой. Кирилл снимает на телефон покосившийся дом, грядки с морковью. По вечерам Максим достаёт альбом с чёрно-белыми фото: «Вон твой пращур, коней воровал у помещика. Нашёл, куда таланты приложить». В избе пахнет дымом, трещит радио «Маяк», на столе — недоеденный холодец.
Кирилл Сомов, следователь с облупленным кожаным портфелем, каждый день прокручивал в голове одно дело — убийство подрядчика на стройке в Мытищах. В его кабинете на Ленинградском проспекте пахло пылью и старыми папками: синяя, с пометкой «Дело № 237-Р», валялась под столом, заваленным чеками из придорожного кафе. «Опять кофе из автомата?» — бурчал он, замечая Ольгу Рябову, адвоката из Уфы, которая нарочно громко хрустела пакетиком сахара. «Ваши свидетели, Сомов, как куклы — рот открывают, а
Кирилл, владелец строительной фирмы, нашел Марину через театральное агентство. Встретились в «Шоколаднице» на Тверской: он крутил ложку в холодном раф, она опоздала на пятнадцать минут, в сумке — потрепанный экземпляр «Чайки». «Три дня, максимум неделя. Мать поверит, если увидит совместные фото в альбоме и... выучишь, как я ем сырники по утрам», — сказал он, доставая конверт с авансом. Марина, перебивая: «Две предоплаты. И ваша Людмила Степановна не полезет в мой телефон проверять переписку?»