Анастасия Чурсина

Сергей Лопатин, бывший спасатель с шрамом через бровь, в 5 утра разбудил дочь Катю резким звонком в дверь. «Собирай аптечку и документы в гермопакеты. К полудню воду отключат», — бросил он, скидывая с балкона горшки с геранью. На кухне заскрипел старый холодильник «Бирюса», пока Катя, заспанная, рылась в шкафу в поисках фонаря. В портовой конторе начальник участка Виктор Семеныч, жуя бутерброд с
В провинциальном Усть-Камске Николай Семёнов, бывший сварщик, возвращается после десяти лет в колонии. Его сестра Лида, работающая на хлебозаводе, встречает его на автовокзале с сумкой, где лежат чёрный хлеб и банка солёных огурцов. «Ты зачем приехал? Мать даже фотки твои выкинула», — говорит она, разглядывая его татуировки на согнутых пальцах. Николай молча закуривает, глядя на ржавый забор с
Игорь копался в старом сундуке под лестницей, вытащил потёртый компас с треснутым стеклом. «Виктор Гром, 1898» — выцарапано на обороте. За окном гудели дирижабли, бросая тени на деревянные мостовые Петрограда. В мастерской отца пахло смазкой и углём: на столе валялись чертежи турбины, обведённые красными чернилами. «Эти схемы — бред», — бурчал дядя Сергей, запивая щи квасом. Игорь спрятал компас
Максим, рекламщик с потрёпанным блокнотом в кожаном переплёте, снимает ролики для местного магазина велосипедов. Таня, его напарница, таскает камеру по лестницам бывшей типографии на улице Куйбышева — здание арендуют под студию. «Свет на лицо не падает, переставь софит», — бурчит Максим, разглядывая кадры через старый монитор. Таня в ответ швыряет ему пакет с чёрным кофе: «Бюджет как на