Стефани Замора Хусен

Ади, студент из Джакарты, привозит друзей — Рини, Тони и Майю — в родную деревню Калуранг на похороны дяди. В старом доме с треснувшими ставнями они находят коробку с ритуальными куклами *poh-pohan*, обмотанными чёрными нитями. «*Ini bukan mainan* (Это не игрушки)», — бормочет Ади, разглядывая выцветшие фотографии 1960-х, где мужчины в военной форме стоят над ямой с костями. Ночью Тони, несмотря на запрет, забирает куклу себе — в кармане его джинсов остаются пятна плесени. Рини просыпается от
Дилан, парень лет двадцати, копался в сарае за домом бабушки на окраине Джакарты, когда наткнулся на коробку с потрескавшимися кассетами. Внутри лежал старый магнитофон «Sanyo» с оторванной крышкой отсека батарей. На одной из кассет фиолетовым маркером было выведено: «М.1985». После ремонта проводков он вставил кассету — из динамиков полился женский смех, прерываемый шумом дождя. «Ты помнишь, как мы бежали через плантацию гвоздик?» — сказал голос, а потом добавил что-то на сунданском языке.
В деревне Сукаджанди, затерянной меж рисовых полей и мангровых зарослей, семья Рахматов строит новый дом. Ади, младший сын, натыкается на глиняный горшок с высохшими цветами и костями у ручья. «Брось это!» — кричит мать, Сити, выбивая горшок из его рук. По вечерам соседка Мартами носит им тарелки с наси-кунинг, шепча: «Ешьте, пока темнота не проснулась». Через неделю у старшей дочери Лени начинается жар — она рисует на стенах символы, которых не видела раньше, бормоча: «Они хотят мои волосы».