Сун И

Линь Фэн, в потёртой кожанке и с рюкзаком за плечом, вернулся в Цинъюань через шесть лет. На рынке у лавки со специями он столкнулся с Юэъэр, своей женой, которая тащила вёдра с соевым соусом. "Ты... живой?" — она уронила деревянный ковш, глаза покраснели. Дочь Сяо Мэй, прячась за прилавком, спросила: "Мама, он правда мой папа?" Вечером Линь Фэн чинил протекающую крышу их дома
В приграничном городке Шаоян, затерянном среди чайных плантаций, 19-летняя Сяо Мэй каждое утро разгружает ящики с ферментированным пуэром в лавке дяди Лю. Её пальцы въелись в запах влажного картона, а мысли крутятся вокруг долгов за лечение матери — аптекарша Ван уже второй раз за неделю стучит костяшками по прилавку: *«Или деньги, или перестаньте занимать бинты!»*. По вечерам Сяо чинит старый
Гао Бинчжан, следователь с обветренным лицом и привычкой теребить нефритовый амулет, находит тело чиновника в переулке у рынка Сиши. На шее жертвы — шелковый платок с вышитыми иероглифами «ветер», пахнущий камфорой. «Опять Лоян шутит со смертью», — бормочет он, замечая следы колесницы, застрявшие в грязи после ночного дождя. Его помощница Цинъэр, дочь аптекаря, раздобыла списки поставок чая из
Фань Сянь, парень с памятью о прошлой жизни в современном мире, ворочается на циновке в усадьбе семьи Фань. Он ворчит на жесткую подушку, пока служанка Сяо Юэ ставит на низкий столик чай с ароматом жасмина: «Опять не выспался? Господин Цзянь ждёт в зале для совета». Отец, Фань Цзянь, в зелёном халате с вышитыми журавлями, хмурится, глядя на карту северных границ: «Ты предложил строить каналы
Ли Чэнь застрял в пробке на третьем кольце Шанхая, пока Сяо Мэн листала отчеты в такси. «Цифры по поставкам не сходятся — вчера на складе в Пудуне недосчитались 30 коробок с микросхемами», — бросила она, прищурившись от солнца, пробивавшегося через грязное стекло. Вместо офиса встретились в харчевне у рынка Цзиньцзян: Чэнь разлил лапшу по тарелкам, пока Сяо чертила на салфетке схему