Бланка Апиланес

В старом доме в Грасии, трещина в плитке ванной стала последней каплей для Карлы. Она ставит чашку с остывшим кофе на стиральную машину, глядя на Маркоса, который зашивает рюкзак нейлоновой ниткой. «Ты обещал сделать это до Рождества. Сейчас уже март», — говорит она, вытирая пенопластовую крошку с подоконника, где он собирал макет горного хребта. Маркос молча кивает, проверяя рацию в кармане
Карла, в потёртой кожанке, разгружала ящики с апельсинами на рынке Барселоны, когда нашла в одном из них ржавый медальон с гравировкой "S.F." — так начались звонки от Луки, парня из Неаполя, чей голос дрожал: *«Ты видела символ — три стрелы? Они убьют нас, если узнают»*. Через неделю она уже пряталась в катакомбах под Римом с Элоиз, бельгийкой, которая шифровала карты на обрывках
Лукас, 27 лет, грузчик из Валенсии, каждое утро закуривает сигарету у ларька с *churros* перед сменой в порту. В августе он случайно находит в ящике с апельсинами потрёпанный дневник на французском — записи Элен, студентки из Лиона, которая год назад жила в том же дешёвом пансионе на улице Тапинера. Она описывает побег от бывшего, работу в прачечной и ночные прогулки к заброшенному маяку, где
Кармен, 42 года, переезжает из Барселоны в Париж с дочерью Луизой, 15 лет. Они селятся в крохотной квартире на Монмартре, где окна выходят на кирпичную стену. Луиза прячет под кроватью коробку с письмами от отца, Эмилио, который остался в Испании. Кармен устраивается уборщицей в школу, стирает с рук пятна от чистящего средства, пока Луиза на уроках французского путает *«poulet»* и *«poêle»*. По
Вот, представляете, живет себе женщина — Бегония зовут. Лет ей уже немало, а внутри будто вечный двигатель — горит так, что аж искры летят. Не любовь, нет, а прямо помешательство на сексе, как будто воздух ей нужен. Мужики меняются как перчатки, а она — всё ныряет в новые связи, ловит кайф, да только насытиться не может. И ведь кажется ей, что это единственная отдушина в жизни, точка. Ну прям как