Махи Гилл

Раджеш, 17 лет, каждое утро пробирался через узкие переулки Дхарави, чтобы доставить молоко в лавку дяди Викрама. Его сестра Прия шила сари на старой машинке Singer, пока их мать, Малини, торговала специями у рынка Кроуфорд. Однажды Раджеш наткнулся на мешок с испорченной мукой возле склада местного завода — владелец, Гопал Сетх, кричал на водителя: «Ты думаешь, я буду кормить людей гнилью?
Раджвир Сингх, инспектор из Джайпура, в пятницу вечером обнаруживает пропажу дочери Аарти. В её комнате остаётся разбитая рамка с фото школьной экскурсии в форт Амбер, а под кроватью – обрывок карты с пометкой *«колодец за храмом Кали»*. На базаре возле лотка с шафраном старик-торговец бормочет: *«Девочка в синем платке спрашивала дорогу к старым катакомбам… Там теперь только крысы да бродяги»*.
В деревне Гулистана, затерянной у подножия холмов, 16-летний Раджа копал картошку, когда его сестра Прия ворвалась в огород с пузырьком мутного отвара. «Бабу болен снова, — задыхаясь, сказала она, — аптекарь говорил, нужен корень *кали-мули*, но в лавке только рис да перец». Раджа вытер пот рукавом выцветшей рубахи, бросил лопату у глиняного забора и пошел к хижине, где их отец кашлял,
Мумбаи, район Дадар. Аша, 17 лет, таскает мешки с куркумой на рынке «Лалбаг», пока отец, Раджеш, разгружает контейнеры в порту. Каждый вечер она пробирается через гудящие переулки к кафе «Мама-Миа», где её друг Викрам в заляпанном фартуке оставляет под столиком стаканчик масала-чая. «Опять репетиция?» — бросает он, вытирая пот со лба. Аша кивает, пряча в рюкзак потрёпанный микрофон из ломбарда на
В переулках Мумбаи, заваленных коробками от сладостей *барфи*, четверо подростков — Арджун, Прия, Викас и Лалита — натыкаются на старую кассету с записями театральных спектаклей 80-х. В подвале кафе *Chai Tapri*, где Викас подрабатывает мойщиком посуды, они вставляют кассету в древний магнитофон. Вместо аккордов ситара раздаётся голос мужчины на маратхи: *«Они заперты в стенах, пока вы не
Знаешь, есть такие истории, где герой вечно бежит от себя, но прошлое всё равно настигает? Вот этот парень — Виджай Кханна, помощник комиссара — прям ходячее недоразумение. За пять лет его перебрасывали по городам аж 17 раз! То ли начальство его терпеть не может, то ли он сам, как перекати-поле, — чуть что, рвёт к чёртовой матери. Но в Мумбаи всё пошло не по плану. Случай на заправке — жесть,
Ох, помню, как наткнулся на эту историю случайно — думал, очередная попсовенькая мотивашка. Ан нет! С первых кадров втянуло, будто мячом в грудь ударили. Там же главный герой… Ну, этот парень, который будто из грязи в князи, но без пафосных монологов. Просто видно, как он бьётся, спотыкается, кожу коленки сдирает — и всё ради какой-то безумной идеи, которая даже ему самому сначала кажется бредом.
Знаешь, есть такие фильмы, которые бьют не по голове, а прямо в живот? Вот смотрю я эту историю — ну, про того полицейского, который сам всю жизнь законы гнул, бумажки подделывал, взятки брал... А потом бац! Его самого накрывает волна беспредела, только уже не где-то там, а в его же семье. И тут он, такой весь крутой и бесстрашный, вдруг понимает: дерьмо-то уже не где-то в канализации плавает, а
Знаешь, история этого парня Чулбула — просто сердце рвётся. Представь: в два года потерял отца, а мать потом связалась с этим Праджапати Панде. Ну тот, понятное дело, своего кровного сынка Макханчанда на руках носил, а Чулбула — будто мебель старую. И ведь не просто игнорировал — после смерти матери пацану вообще дорогу показали. Вышвырнули, как щенка, в холод. Жесть, да? А тут ещё этот Чхедди
Представляешь, Дев — парень, который сам не понял, что творится у него в сердце. Ну типичная история: на эмоциях наломать дров, да так, что любимая Паро в слезах ушла. А он, вместо того чтобы догнать и извиниться, еще и поддал сарказма — мол, иди замуж за первого встречного, раз я тебе не угодил. И ведь ушла! За какого-то богатенького увальня, просто чтобы в сердце вставить нож поглубже. А Дев-то