Вера Зиммерман

Лукас, 17 лет, в рваных кроссовках и с потёртым рюкзаком, каждое утро проходит мимо лавки *Açaí do João* в Сан-Паулу, где три года назад застрелили его родителей. Он помнит запах жареных сырных палочек и крик матери: *«Не трогай его, Лука!»* — перед выстрелами. Сестра Мариана, теперь работающая в аптеке на Rua Augusta, нашла в старом альбоме фото парня в чёрной кепке с татуировкой змеи на шее —
Камила Рибейро, 17 лет, возвращается в квартиру на окраине Сан-Паулу после ночной смены на автомойке. В прихожей — лужи крови, на стене над диваном криво висит семейное фото с отцом-дальнобойщиком и матерью-швеей. На кухне хлопает дверь балкона. Она хватает ржавый нож из ящика, но там только кошка соседей вылизывает остатки *feijoada* из миски. В кармане джинсов гудит телефон: «Ты виде́ла
Знаешь, история про Маркуса — это прям как эмоциональные американские горки. С самого детства парень не вписывался в «нормальных» — то ли инопланетянин, то ли гений, но родители его, честно, с ума сходили. Ну представь: сын видит будущее, как мы прогноз погоды, но не может ни черта изменить. Вообще ничего. А самое жуткое — он знал, что младший брат погибнет. Вот так вот: играешь с ним в мяч, а в