Кансин Озиосун

Элиф, двадцатитрехлетняя официантка из узкой улочки в Фатихе, каждое утро разгружала ящики с гранатовым соком перед открытием кафе "Şafak". Её клиент, Джем, сын владельца строительной компании, заказывал турецкий кофе и спрашивал: "Почему всегда в пятницу ты носишь этот синий платок?" — "Babamın tek hatırası," — отрезала она, пряча потертые края ткани. Когда Джем
Лейла, 17 лет, протирала поднос с остатками чая в сервизе «индже беляди», когда в дверь чайной «Сахара» зашел парень в потертой кожаной куртке. «Эмир», — представился он, разглядывая потрескавшуюся фреску на стене. Отец Лейлы, Мурат, бросил: «Студент-архитектор, вечно ковыряется в руинах». Эмир заказал гранатовый шербет, достал блокнот с набросками византийских колонн. «Ты знаешь, где раньше
Эмир, худощавый ювелир с потрескавшимися пальцами, торопливо запирал мастерскую в переулке за мечетью Сулеймание. В ящике верстака лежало незаконченное кольцо с гравировкой *"Leyla"*, заказанное студенткой из соседнего университета. На полке валялись обрывки счетов от поставщика серебра — Ахмет угрожал отключить кислородный балон, если долг не вернут до пятницы. По дороге домой Эмир