Арольдо Тьери

В Милане, 1946-й. Энцо Рицци, 22 года, подрабатывает грузчиком за кулисами театра Ла Скала. Каждый вечер крадёт куски декораций на дрова для матери-швеи. Однажды подслушивает, как прима Карла Моретти ссорится с дирижёром: «Ты снова урезал мою арию! Это из-за твоей жены, которая ревнует к моим аплодисментам?» Энцо, сам научившийся петь по старым пластинкам, подстраивает «случайную» встречу у кофейного автомата. Протягивает ей смятый сигаретный пачек «Nazionale» — последнее, что осталось от отца.
Риккардо, механик с засаленными руками от машинного масла, чинил джазовый автомат в баре «Стелла» на окраине Турина. Хриплый голос певицы из динамика прерывался, когда он ковырялся в проводах отверткой с надломленной ручкой. «Опять эти американские штуковины ломаются», — бормотал он, вытирая лоб грязным платком. Анна, официантка в выцветшем переднике, ставила на стойку эспрессо: «Слушай, если починишь до вечера, Джузеппе тебе доплатит за скорость». За дверью гудели мопеды, а по радио из
Сентябрь 43-го, Италия. Война крушит всё на пути, а тут ещё эта девчонка — Юдифь. Её дом в клочья, брата немцы пристрелили… Ну и куда теперь? Бредёт по разбитой дороге, вся в пыли, а навстречу — компания толстосумов. На вид, понимаешь, важные шишки: костюмы отутюжены, лица сытые. Притворились добряками, взяли под крыло. Ну думаешь, повезло сироте? Как бы не так! И вот — крак! На горизонте опять серые мундиры. И эти… эти «благодетели» — глаза бегают, пот со лба. И ведь знаешь, что будет дальше?