Харби Санха

Анита, с утра закатав рукава сари, перетирала рис в тесной кухне, пока Радхика, её свекровь, щупала пальцами тесто для чапати. «Слишком сухо, — буркнула та, шлёпнув лепёшку на сковороду. — В нашем доме так не готовили». Вместо ответа Анита сунула под стол пакет с лишней солью — вчера Радхика трижды жаловалась на пересоленный дал. К обеду Арджун, муж, застал их за молчаливым перетягиванием каната: мать требовала ключи от шкафа с семейными украшениями, жена «случайно» пролила куркуму на
Нейя, 28-летняя копирайтер из переулков Лайонс Кэмп в Дели, каждое утро слушает мамин монолог за чаем с кардамоном: «Арджун из семьи Растоги — три квартиры в Гургаоне. Каран чинит машины в гараже твоего дяди. Риши… ну, он хотя бы джайн, как мы». По пути в офис на авторикше она спорит с сестрой Мирой: «Арджун вчера сказал, что жены не должны работать. Ты представляешь?» — «Зато подарит тебе «Тиго», — смеётся Мира, поправляя школьный галстук сына. В субботу Нейя тайком едет с Караном в Мурадбад —
Раджеш, 27 лет, втискивается в переполненную электричку на станции Андхери. В руках потрепанный портфель с отчетами для бухгалтерии текстильной фабрики, где он считает рупии с утра до ночи. Дома, в двухкомнатной хрущевке с облупившейся плиткой, мать ставит перед ним тарелку дала и бормочет: *"Соседи сына женили, а ты даже на новую рубашку копить не можешь"*. Он молча пересчитывает счета за свет, замечая ошибку в 150 рупий — лишние полчаса сверхурочных. По воскресеньям тайком рисует
В переулках Мумбаи, заваленных пластиковыми пакетами и пустыми стаканчиками *чая*, 17-летний Рави разгружает кирпичи на стройке возле рынка Кроуфорд. Его сестра Прия, в потертом школьном сари цвета индиго, пробирается через толпу к колледжу, пряча учебник экономики под мышкой. «Ты опять не спал?» — бросает она, замечая синяки под его глазами. Рави отмахивается: «Соседи всю ночь орали из-за долга за свет». Тем вечером они узнают, что их трущобы снесут под новый бизнес-центр — в угоду местному