Ольга Агеева

Виктор, инженер с прожженным кислотой халатом, каждое утро пробирался через двор завода «Красный металлист» в Ленинграде. Его друг Олег, механик с татуировкой якоря на предплечье, чинил старый пресс в цеху №4, ругаясь на заржавевшие болты. В обед они ели бутерброды с колбасой в комнате отдыха, где на столе лежала раскрытая газета «Правда» с заметкой о перевыполнении плана. «Слышал, Петров из третьего цеха руку оторвал? — спросил Олег, вытирая масло с пальцев. — Говорят, предохранитель сняли,
Лена, в потертой куртке брата, копошится в старом сундуке на чердаке бабушкиной дачи под Нижним Тагилом. Там — пожелтевшие письма 50-х, пуговицы-гильзы, фото с заброшенной шахты «Глубокая». Сергей, сосед, чей отец таскает мясные туши на комбинат, тычет пальцем в карту с отметками: «Вот тут лесопилка, а здесь вход завалили после взрыва». Они крадут фонарь из гаража деда Степана, пробираются через ржавые ворота запретной зоны. «Стой, тут земля рыхлая», — Лена хватает Сергея за рукав, когда под
Знаешь, есть истории, от которых сердце замирает. Вот как эта — про Гулю Королёву. Представляешь, девочка с четырёх лет в кино! Камера её обожала, а она — её. Щурилась в объектив, будто играла в песочнице, а не на съёмочной площадке. А потом... Война. Только ленту выпускную в волосы вплела, платье праздничное сняла — и сразу в шинель. Не раздумывая. Слушай, мне даже страшно представить: в её возрасте я боялась ночевать одна, а она — на передовую рванула. Под Сталинградом погибла, спасая