Алексей Васильев

Виктор, инженер с прожженным кислотой халатом, каждое утро пробирался через двор завода «Красный металлист» в Ленинграде. Его друг Олег, механик с татуировкой якоря на предплечье, чинил старый пресс в цеху №4, ругаясь на заржавевшие болты. В обед они ели бутерброды с колбасой в комнате отдыха, где на столе лежала раскрытая газета «Правда» с заметкой о перевыполнении плана. «Слышал, Петров из третьего цеха руку оторвал? — спросил Олег, вытирая масло с пальцев. — Говорят, предохранитель сняли,
Даша Иванова — вроде бы все у нее классно: журфак за плечами, работает в модном еженедельнике, парень-следователь из прокуратуры. Антон, кстати, эталонный «хороший мальчик» — серьёзный, перспективный. Но сама-то Даша чувствует, что топчется на месте. Ну вот, пишешь про светские сплетни да рецепты салатов — а душа рвется к чему-то настоящему, к этим самым журналистским расследованиям, где можно ворошить грязь, спасать мир или хотя бы пару раз получить по голове за правду. Мечтала, наверное, как
Представь тихий питерский дворик, залитый лунным светом. Там и коротают свои дни Вера Андреевна с Григорием Петровичем — пара, чья жизнь давно вошла в колею: он, сгорбленный над старой печатной машинкой, выцарапывает воспоминания о лагерях, которые, кажется, въелись в него глубже, чем морщины. А она, даже на пенсии, не может усидеть дома — то и дело мчится через полгорода к ученикам, словно боится, что без её уроков мир рухнет. Ну, или пенсию надо дополнять — сами понимаете, на что там живут
Знаешь, есть у Каверина роман про удивительную историю одной женщины-ученого. Ну, микробиолога, которая в итоге пенициллин изобрела! Представляешь, каково это — годами копаться в пробирках, спорить с сомневающимися коллегами, а потом совершить прорыв? А всё началось-то в глуши, в каком-то городке Лопахине, где старый доктор Лебедев в своей лаборатории чудил. Говорят, он там опыты ставил, от которых даже ассистенты шарахались — но гений, конечно, чудаковатый. А теперь про Таньку. Обычная
Знаешь, иногда натыкаешься на такие фильмы, после которых сидишь и пять минут просто в стену смотришь. Вот этот… ну, тот самый, где всё в полутьме происходит, а герои будто ходят по лезвию ножа. Помнишь сцену с размытыми фотками? Боже, у меня до сих пор мурашки! Каждый кадр там словно дышит какой-то скрытой паникой — не jump scare’ами, а вот этим тягучим ощущением, будто кто-то наступил тебе на горло, но ты не можешь понять, когда именно. Чувак, это же не про сюжет в классическом понимании. Там