Леа Кларк

Фам, рыжеволосая девушка в потёртой кожаной куртке, копалась в двигателе дизель-аэроплана «Альбатрос», пока капитан Нади, хрипя от старости, чистил картошку на крыле. «Опять масло подтекает, — бросила она, вытирая руки об штаны. — Если не найдём запчасти на базаре в Небесном Рифе, до рассвета не взлетим». В трюме лежали ржавые шестерни и ящик с сушёными яблоками — последний бартер для торговцев-аэростатов. Нади достал из кармана потёртую карту с отметкой «Серебряное Крыло»: «Старик Ганц
Элейна, 12-летняя девочка в поношенных кроссовках и с рюкзаком, заваленным картами Токио, стояла на переполненной станции Сибуя. В руках — потёртый блокнот с заметками отца-археолога, пропавшего год назад. «Ищи храм с красными воробьями на крыше», — прошептала она, разглядывая фото с его экспедиции в горной деревне Хигаси. По пути в Киото на поезде она встретила Такеши, мальчика в школьной форме с гитарой за спиной. «Ты точно не перепутала линию? — усмехнулся он, указывая на её перевёрнутую
Нана, в синем комбинезоне с потёртыми локтями, сортировала пробирки на конвейере фабрики «BioCore». Запах антисептика смешивался с ароматом её обеда — рисовых шариков, забытых в сумке. В перерыве Рика, её соседка по цеху, толкнула её локтем: «Слышала? В третьем секторе опять «брак» утилизировали. Странно, правда?» Нана промолчала, но вечером, протиснувшись в заблокированный лифт, нашла комнату с камерами, где тела доноров, пригвождённые трубками, медленно двигали губами. В кармане её дрожал
Мидори Такахаси, 34 года, в синем рабочем халате с потёртыми локтями, каждый день протирает зеркала в раздевалках торгового центра «Харукас» в Осаке. В четверг, после обеда, она нашла под скамейкой кожаный бумажник с выцветшей фотографией женщины в кимоно и ржавым ключом от камеры хранения. Рядом валялась детская соска, а на полу — липкое пятно от лака для волос. «Опять подростки баловались», — буркнула коллега Каори, перекладывая вёдра с тряпками. Мидори спрятала находку в карман, вспомнив,
Кётаро, второкурсник из района Сибуя, вечно опаздывает на уроки из-за ночных смен в круглосуточном магазине. Однажды в мусорном баке за закусочной, где он покупал жареные блинчики «тайяки», он находит странное устройство, похожее на старый кассетный плеер. «Эй, это не твоё!» — кричит внезапно появившаяся девчонка в залатанной школьной форме. Её зовут Айка, она тычет в него пальцем и требует вернуть «Даймидалер». Кётаро случайно нажимает кнопку — из динамиков вырывается рёв, сносящий стену
Вот, смотри: Сакура из «Сладкой дивы» — ну та самая, которая вечно улыбается на сцене и машет фанатам блестками. И всё бы ничего, пока их группа не вляпалась в эту безумную коллаборацию с рестлерами. Ну ты представляешь? Идолы в купальниках с пайетками рядом с громадинами в трико — чистой воды безумие! А потом началось… Одна из этих боевых амазонок ляпнула что-то про подругу Сакуры. И все, приехали — наша тихоня вдруг как вскипит: «Да как ты смеешь?!» И… вызывает на поединок. Ну типа, шоу же,
Вот, представляешь, жил-был Ямато — обычный парень, каких много. Учится кое-как, в спорте не звездит, внешностью не блещет, да и с ответственностью у него... ну, ты понял. В общем, поступил в старшую школу, переехал к тётке в её пансион — типичная история «начни жизнь с чистого листа», да? А вот и нет! По пути к тётке он случайно натыкается на школьный стадион. И тут — бац! — видит её: Судзука, вся такая грациозная, взлетает над планкой, будто перышко. Сердце ёкнуло, в глазах потемнело — вот
Представь: Мюнхен, 1923-й. Эдвард Элрик, этот упрямец с стальными глазами, уже два года барахтается в нашем мире, как рыба на суше. Ну знаешь, как бывает — потерял всё: родной мир, друзей, младшего брата Альфонса. Да еще и алхимию, свою главную фишку, пришлось засунуть в дальний ящик. Честно, даже представить страшно — он же без магии как без рук! Вместо крутых трансмутаций теперь колупается с ракетами вместе с этим парнем, Альфонсом Хайдерихом. Говорят, вылитый брат-потеряшка, прямо сердце