Адриан Фрилинг

Эмилио Грант, детектив из Ванкувера, в пятницу утром сидит в задымленном кафе возле порта. На столе — папка с фотографиями полустёртых следов на песке и распечатка звонков с греческим кодом. *«Смотри, тут совпадение: 12-е число, каждый месяц. Как твой отпуск на Санторини?»* — бормочет он коллеге, тыча пальцем в даты. В кармане — билет на рейс до Афин, купленный в последний момент. Дома, в ящике
Лина, 27 лет, разбирает коробки в подвале антикварной лавки на окраине Берлина. Среди старых газет и потёртых книг натыкается на конверт с выцветшей фотографией греческого острова и ключом, обмотанным ниткой. «Это не из партии с балканского аукциона», — бормочет она, переворачивая снимок. На обороте — координаты и подпись «Αθήνα, 1989». По дороге домой, в переполненном U-Bahn, она звонит брату
В Амстердаме эпидемиолог Ян Вандер, разбирая архив больницы, натыкается на папку с пометкой *Δ13*. Там — фото крестьянина из греческой деревни Кастанья с язвами на руках и записи о лихорадке, похожей на малярию, но с осложнениями на селезёнку. «Это не наш регион», — бормочет он, доставая телефон. Через два дня он уже в порту Пирея, где местный врач Элени Пападопулу, щурясь от солнца, вручает ему
Даниэль, 16 лет, живет в Афинах, в квартире на третьем этаже дома с облупившейся синей краской. Его мать, Ирина, работает в пекарне на углу улицы Эолу, а отец погиб три года назад при пожаре на судоремонтном заводе в Пирее. После школы Даниэль подрабатывает разносчиком кофе в кафе *Kafeneio tou Stavrou*, где хозяин, толстый Ставрос, вечно ворчит: *«Не лей пенку мимо чашки, мальчик, это же