Владимир Заец

Оксана и Максим притащили чемоданы в дом с облупившейся голубой краской под Житомиром. Дети, Настя и Тимур, сразу начали ссориться из-за верхней полки на веранде — Тимур тыкал сестре в бок потрёпанным мишкой, крича: «Я старше!». Максим, вытирая пот со лба, осматривал протекающую крышу. «Опять лужи в спальне, — проворчала Оксана, разгружая сумки с консервами. — Может, позовём кого-нибудь?» — «Сам
Оксана, официантка в заведении возле старого трамвайного кольца, протирала стойку тряпкой с запахом прокисшего компота. За углом, у окна с отслоившейся краской, Марьяна в зеленом берете ковыряла вилкой в холодном варенике и рисовала углем на салфетке облезлого воробья. «Ты опять за кофе не доплатила», — бросила Оксана, указывая на пятно от кофе на чеке. В ответ услышала: «Это комплимент за твой
Олег пригнулся, зажимая рану на плече Марины. В подвале харьковской пятиэтажки пахло гарью и сыростью. Генератор глох раз в полчаса, тогда Марина зажигала свечи из воска, который капал на старую газету с заголовком про выставку подсолнухов. «Тиша, вставай, треба перев’язувати», — шептал Олег, разматывая бинт, испачканный йодом. Она молчала, глядя на потолок, где треснула балка после вчерашнего
В пригороде Киева Сергей, электрик с тремором в левой руке, вскрывает сейф в подсобке магазина «Светлячок». В кармане — фото сестры Оксаны, которой нужны деньги на операцию. «Три минуты, не больше», — бормочет он, услышав скрип двери. На выходе его ждут двое в чёрных куртках: «Доктор хочет поговорить. Ты вчера косяк допустил — сигнализация на Шулявке сработала». В баре «Верба» мужчина в очках с
Олег замечает синяк на руке сына Саши, пока тот ковыряет вилкой в тарелке холодных драников. «Смотри, опять система глючит», — бормочет он жене Ирине, тыча пальцем в гарантийный тарифник от «ДитяКо». Они купили пакет «Стандарт» с возвратом в течение пяти лет, но потеряли бумажный чек из-за потопа в хрущевке, когда лопнула труба на третьем этаже. Ирина звонит в колл-центр компании, прижимая
Оксана разбирала хлам на чердаке старого дома в Боярке, когда наткнулась на деревянный сундук с выцветшей вышивкой. Внутри, под слоем пожелтевших газет 60-х, лежала пара сережек с треснувшими аметистами. "Це ж мамині?" — спитала вона у бабці Марії, которая чистила картоплю на кухні. Та замерла, провела пальцем по краю серветки з узором «петриківка»: «Ні… Це Люба носила. Моя сестра.
Оксана в потёртом халате с пятном от йода на рукаве перевязывала рану Максиму, который ворчал: «Да у вас тут даже кофе из автомата как картон на вкус». Он, в рубашке с закатанными рукавами и часами Rolex, уронил папку с документами — внутри мелькали цифры контрактов на поставку стройматериалов. Она подняла листок, прочитала «Киев-Сити, офис 305», сунула ему в карман, не глядя в глаза. «Спасибо»,
Лера, в розовой кофте с выгоревшими рукавами, таскает баллончики за школой, где окна заклеены скотчем крест-накрест. В кармане — смятая фотка брата-срочника, который год не отвечает. Сашка, с перепачканными машинным маслом пальцами, ковыряет болты на «Днепре-12» возле гаража, пахнущего бензином и старым картоном. «Чё ты с этим ржавым корытом возишься?» — бросает она, вытирая ладонью пот со лба.
Оксана, 38 лет, работает в швейном цеху на окраине Киева. Ее дочь Марьяна, 15, после школы торчит у подъезда с новым знакомым — Дмитром, сыном местного аптекаря. «Ты с ним осторожней, — бормочет Оксана, разбирая покупки из «АТБ», — у них деньги пахнут не нашим перцем». Марьяна хлопает дверью комнаты в общаге, где трещит радиатор, а соседи через стенку ругаются из-за долгов за свет. Вечером Оксана
Марьяна засунула руки в карманы худи, щурясь от солнца, которое билось в разбитые качели на детской площадке. «Ты его вчера видел?» — спросила она Олега, пиная камень под кроссовком. Тот пожал плечами, глядя на граффити с перекошенным медведем на стене пятиэтажки: «Ваня сказал, они до темноты бегали за гаражами. Проверь там». Кошачий вой из подвала перебил гул трамвая на Проспекте Победы — она
Сергей Михалыч, механик с обожжёнными пальцами, коптил в гараже за «Жигулями» шестой модели. Жена Ольга звонила каждые два часа: *«Сколько можно в этой консервной банке ковыряться? Машка сапоги просит, а у нас даже на хлеб…»* Он глушил телефон в ящике с гайками, вытирал ладонью масляные разводы на потрескавшемся экране. В углу гаража валялся старый двигатель от «Волги» — притащил с помойки возле
В прифронтовом городке под Днепром водитель-ветеран Сергей «Гроза» Коваль собирает разномастную команду для рискованного рейса: механик-подросток Витька с татуировкой «200» на шее, медсестра Ира, тайком провозящая антибиотики в коробке с яблоками, и замкнутый бывший военный Денис, который не расстается с потрепанным блокнотом. В полуразрушенном гараже, пахнущем бензином и вареной свеклой, они
Настя, пятнадцать лет, в джинсах с протертыми коленями, нашла пожелтевший листок в комоде бабушкиной комнаты. Там пахло лавандой и старыми газетами. Список был написан корявым почерком: «Съездить на море», «Поплавать на байдарке», «Помириться с Лидкой до осени». Ольга, мать Насти, застала её за чтением у окна, заваленного горшками с геранью. «Опять ворон ловишь? Уроки сделала?» — бросила она,
В селе под Ивано-Франковском старик Иван копался в огороде, поправляя покосившийся забор из горбыля. Старший сын, Андрей, 34 года, привез из города пластиковые окна, но бросил их у сарая, хмурясь: «Ты бы хоть кур покормил, батя, а не с этим хламом возился». Отец махнул рукой, доставая из кармана смятый блокнот с долгами за свет. Младший, Денис, 28 лет, три года назад укатил в Ригу — работал на
Максим, коп с потрепанным удостоверением, каждый вечер заезжал в гараж на Оболони — чинил «Запорожец» 1987 года, пока соседи сверлили стены. Его друг детства Андрей, после двух лет в СИЗО, торговал контрабандными сигаретами возле метро «Левобережная», прятал пачки в коляске с младенцем — не своим. «Ты же в десятом классе Люсю отмазал за шпаргалки, — хрипел Андрей, закуривая в подъезде, — а теперь
Дмитрий приезжает в родной Чернигов после пяти лет работы в Польше. На вокзале его встречает сестра Ира с помятым пакетом из «АТБ», где торчат банки консервов. «Ты ж как чужой теперь», — бросает она, закуривая «Приму» у разбитой лавочки. В квартире на улице Шевченко пахнет сыростью и старыми книгами — отец, Николай Семенович, за год до этого оставил на столе недописанное письмо и исчез. Дмитрий
Представь историю, где два детских друга — Игорь и Света — будто сошли со страниц типичной мелодрамы. Все вокруг уже мысленно расписали их будущее: шикарная свадьба, квартира от богатых родителей Светы, карьера Игоря «под крылышком» влиятельного тестя… Ан нет! Жизнь, как всегда, вносит свои коррективы. Врывается она — Юля, этакая «воробышка» из детдома. И не с парадного входа, а словно сквозь
Вот, смотри: муж сбежал, оставив Ларису с тремя детьми и долгами по уши. Ну прям «наследство» так себе, да? Работу она искала-искала — а кому она нужна без образования да блата? Тоска… Уже думала, концы с концами не свесть, как вдруг Аркадий, тот ещё шутник (друг бывшего, кстати), всплывает: «Ларис, ты ж готовишь — обалдеть! Давай кафешку на дому!» Ну а что, отступать некуда. И понеслось: Аркадий