Велько Мандич

Мирко, пастух с обветренными руками, нашел ржавый кинжал у ручья под скалой, пока овцы щипали жесткую траву. «Смотри, Любица, — прошептал он сестре, протягивая находку, — как будто кровь на рукояти не отмылась». Деревня в долине жила слухами: старик Драган клялся, что каждую полночь с горы доносится плач, а ткачиха Милена видела тени в форме волков у мельницы. В доме Мирко трещит закопченная
Знаешь, когда Гитлер в июне 41-го рванул на СССР по своему плану «Барбаросса», из Югославии к нам потянулись эшелоны с немецкими частями — будто муравьи на сахар. А вот местные партизаны, между прочим, не стали лбом стенку пробивать. Прикинули: «Ну его, в горы!» И растворились в Балканских хребтах, как призраки. Кто бы мог подумать, что возглавит их какой-то Иосиф Броз Тито — тогда про него даже
Знаешь, когда я читал про ту битву на Сутьеске в 43-м, аж мурашки по коже. Представь: горы, дым, а внизу — горстка наших партизан, которые вцепились в Зеленую Гору как последний шанс. Немцы лупили со всех стволов — бомбы, арта, даже небо, кажется, горело. А эти ребята… Ну как люди вообще могут столько вытерпеть? Взрывы, которые землю вверх дном переворачивают, раненые кричат, а еды — глоток воды
Знаешь, иногда истории о войне такие, что мурашки по коже. Вот, например, 1944 год, Югославия — и вдруг по разбитым дорогам ползут бензовозы. А за рулём? Наши же ребята, советские солдаты, только в плену у немцев! Представляешь эту картину? Гитлеровцы, видите ли, решили гениально провернуть: мол, партизаны не станут стрелять по своим, вот и посадили пленных шофёрами. Ну а что — вроде как живой
О, этот фильм! Смотрел недавно — до сих пор мурашки. Представь: двое ребят из Югославии, им бы в мирное время пивко потягивать да с девчатами болтать, а они вместо этого в горах шныряют, фашистам нервы треплют. То мост на воздух поднимут с такой яростью, что аж экран дрожит, то в бункер гранату швырнут — и бегут, смеясь, будто это не война, а детская игра. А ведь каждый вылазка — на волоске от