Нидхи Бишт

Рави, худой парень в потертой рубашке, каждое утро толкал тележку с глиняными *кулхадами* к своей чайной лавке возле станции Черчгейт. «Сахар – две ложки, кардамон – щепотка», — бормотал он, засыпая чайные листья в кипящее молоко, пока за его спиной торговец *панипури* выкрикивал цены прохожим в пыльных сари. Прия, его сестра, ворчала, развешивая студенческие конспекты по инженерному делу на
Арджун, 27-летний курьер из переулков Старого Дели, каждый день объезжал на потрёпанном скутере лавки с пряностями, пока не столкнулся с Прией — дочерью владельца текстильной фабрики в Мумбаи. Она, в чёрном кожаном портфеле с документами на хинди и английском, пыталась спасти бизнес от поглощения конкурентами, но запуталась в долгах. «Ты точно не перепутал адрес? — спросила она, заметив, как он
Раджеш, продавец чая с лотка возле станции Чарни-Роуд, каждое утро протирал стаканы тряпкой с коричневыми разводами. В четверг, когда ливень залил провода, он услышал гудки из покосившейся телефонной будки напротив. Внутри валялся смятый листок с цифрами: *6734. «Кто оставил?» — спросил он у полицейского Дешпанде, жующего самосу. Тот пожал плечами: «Вчера тут мальчишка в синей куртке крутился».
В деревне Шивали, затерянной у изгиба мутной реки, 12-летний Раджа таскает ведра с водой из колодца, пока его сестра Мира выкладывает на крыше куски папайи для сушки. Их отец, плотник Дева, чинит сломанные телеги для торговца пряностями Гопала — тот вечно ворчит: *"Снова оси треснули? Ты мне всю прибыль съел, Дева!"* По ночам Раджа пробирается в заброшенный храм Ханумана, где находит