Мэгуми Ямагути

Рен, 17 лет, коптит рыбу на рассвете возле кузницы в деревне Хакурэй. Руки в саже, фартук заляпан маслом — каждое утро начинается с починки мотыг и серпов для соседей. "Снова спалил край рубахи", — ворчит мать, вытирая стол грубой тряпкой. Он молчит, теребя медный амулет с трещиной — единственное, что осталось от отца, пропавшего в пещерах Сирайи. Внезапный вой огненных шакалов
Харуто, 28-летний бармен из кафе возле станции Сибуя, каждый вечер вытирал стойку тряпкой с запахом старых кофейных зерен. В четверг, когда дождь стучал по жестяному козырьку, в дверях появилась Ая — девушка в синем шарфе, державшая мокрый зонт-трость. "Мне нужен ваш самый горький эспрессо", — сказала она, доставая из сумки потрёпанный экземпляр "Сто лет одиночества". Он
Аоба Судзукадзэ, вчерашняя выпускница, в первый же день на Eagle Jump запуталась в коридорах офиса — везде гирлянды из проводов, мониторы с полуготовыми 3D-моделями, а на кухне завалялась коробка пончиков с надкусанной вишней. Юна, рыжая коллега из отдела фонов, тыкает в её монитор карандашом: *«Здесь тени не по ТЗ. Хошимия-сан опять взвоет, если не переправишь до обеда»*. В углу Рин, не