Stacey Pomeroy

Эмили Кросс, инженер-акустик с татуировкой уравнения Гельмгольца на запястье, неделями записывала шумы лондонского метро. В её лаборатории, оборудованной в подвале бывшей фабрики в Ист-Энде, мигали экраны спектрограмм. На записи с линии Пикадилли она выделила частоту 17.5 Гц — неслышимый для человека гул. «Этот резонанс разрушает бетон, — бросила она Джеку Харлоу, ветеринару-ветерану, ковыряющемуся в её старом синтезаторе. — И кто-то его *усиливает*». Джек, привыкший к взрывам, а не к физике,
В старом особняке на окраине Линкольншира Цецилия Морган, 27 лет, копается в саду с ржавой лейкой. Ее сестра Эвелин, в очках с треснувшей дужкой, таскает из городской библиотеки потрепанные фолианты про "спиральные энергии". В подвале, между ящиками с консервами 1940-х, они находят медный циркуль с гравировкой *Ad Lucem*. "Опять твой дед прятал артефакты за банкой с солеными огурцами?" — Эвелин щурится, вытирая пальцы об плиссированную юбку. Цецилия крутит прибор над картой:
Элиас, 27 лет, моет полы в кафе на окраине Лондона, когда впервые слышит гул — низкий, как гудение трансформатора. На следующее утро трещины на стене его квартиры в Брикстоне пульсируют, словно вены. «Ты же чувствуешь это?» — Лили, студентка-архивистка с фиолетовыми кончиками волос, тычет пальцем в его грудь, пока они стоят в очереди за сэндвичами. Она роется в старых газетах подвальной библиотеки Сити, нашла фото 1943 года: мужчина, похожий на Элиаса, стоит среди руин после бомбежки, без