Славомира Лозиньска

В Лодзи, 1983 год. Марек Вишневский, хирург городской больницы, находит в кармане лабораторного халата смятую записку: *«Коперник 12, 21:00. Принеси образцы»*. В морге он замечает, что труп мужчины с отметкой «несчастный случай» имеет следы пыток — синие полосы на запястах, как от стального троса. Вечером в заброшенной аптеке на Коперника его ждет Эва Гурски, журналистка из подпольной газеты. «Ты видел пятна Романовского на печени? — бросает она, закуривая *Mocne*. — Это отравление. Они сливают
Магда, 23 года, переезжает в старую квартиру на улице Новый Свет, 15, в центре Варшавы. Хозяин комнаты — Камиль, 35, архитектор с привычкой оставлять на кухне чертежи и пустые банки энергетика. «Ты платишь за свет, я — за отопление, — говорит он, закуривая на балконе. — И не трогай мои книги в коридоре». Магда работает в кафе «Pod Kogutem», где каждое утро печёт пончики. Её соседка снизу, Ола, 68 лет, стучит шваброй в потолок, если после десяти вечера слышит шаги. «Молодежь думает, я глухая? —
Марцин Бродский, водитель варшавского трамвая №23, каждое утро заворачивает в булочную на углу Солец и Томашской. Там берет рогалик с маком и термос с чаем, который жена Агнешка заваривает слишком крепко. Его маршрут проходит мимо полуразрушенной фабрики на Воли, где в дождь пахнет ржавым металлом. Однажды утром старик в помятом плаще, назвавшийся Юзефом, бросил в кабину свёрток: «Твой отец не утонул в Висле, мальчик. Ищи конверт под лестницей в доме на Злота». В гараже, разбирая старые ящики,
Марцин Ковальски, водитель трамвая №17 в районе Воля, каждое утро заваривает растворимый кофе в жестяной кружке с надписью «Gdynia’89». Его маршрут проходит мимо облупленных хрущёвок и стройки торгового центра, где рабочие в робах перекуривают у кранов. По вечерам он заходит в бар «У Збышка», заказывает журек с яйцом, слушает, как дальнобойщик Ежи хрипит про долги за грузовик: «Два месяца просрочка — отнимут как миленькому. Ты бы на моём месте что сделал?». Марцин молчит, перебирает мелочь в