Сай Дхарам Теджа

Радж, 28-летний программист из Гургаона, снимает квартиру в старом доме возле рынка Садар. На кухне — треснутая плитка, а из окна слышен гул рикш и крики уличных торговцев: *"Алу-чаат, 20 рупий!"*. Первую неделю он ест только магазинные поха (рисовые хлопья), пока соседка Мира, студентка-медик с этажом выше, не стучит в дверь с кастрюлей домашнего раджмы. **"У тебя лицо, как у моего лабрадора после трёх дней под дождем,"** — смеётся она, ставя еду на стол с отклеивающимся
Арджун копался в моторе старого скутера, когда Викас втиснулся в гараж, задыхаясь. «Отец не вернулся с рынка. Вчера», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в масляных пятнах. Арджун вылез из-под техники, достал из кармана смятый чек с печатью аптеки «Лотос» — единственное, что нашли в куртке отца. Они обменялись взглядами: старик годами скрывал диабет, но никогда не пропадал без предупреждения. В углу гаража мигал экран старого монитора — камера у лавки с пряностями запечатлела, как мужчину в
В деревне Шиврампур 17-летний Виру целыми днями крутил гайки в отцовской мастерской, чинил старые мопеды и слушал пересушенные кассеты с записями Рави Шанкара. Его старшая сестра Мэгха пропала без вести три недели назад — в кармане её найденного сари лежал обгоревший лист с рисунком трёхглазого льва. «Панчаяты говорят, это знак Вирупакши, — бормотал сосед Раджеш, разливая чай в жестяные стаканы, — но кто теперь верит в сказки про демонов-хранителей?». Виру, не сказав ни слова, завёл дедову Jawa
Субраманьям, седой водитель рикши, каждое утро протирал пыль с таблички *"Дом на продажу"*, прибитой к манговому дереву во дворе. Его жена Лалита пересчитывала пачки рупий в жестяной банке из-под печенья, приговаривая: *"Соседи за 50 тысяч отдали, а ты все ждешь своего богача"*. Дом в районе Мумбаи-нагар – трещины на стенах от землетрясения 2001-го, плита на кухне, которую чинили цементом, запах гвоздики из шкафа с сари покойной свекрови. Дочь Амрита звонила из Бангалора:
Раджеш Шарма, 23 года, снимает комнату в Ченнаи рядом с вокзалом Эгмор. По утрам он развозит молоко на потрепанном велосипеде, считая рупии в кармане застиранных джинсов. Вечерами пишет код на стареньком ноутбуке, пока соседский ребенок стучит палкой по решетке окна. «Завтра экзамен по алгоритмам, — бормочет он, поправляя очки, — а я даже зачетку оплатить не могу». В университетской столовой его подруга Амита, дочь владельца текстильной фабрики, оставляет в его рюкзаке конверт с деньгами: «Папа
Катя, рыжая девчонка из Воронежа, ютится в общаге на окраине Москвы. По утрам развозит кофе в бумажных стаканчиках офисным работникам, вечерами штурмует подвальные клубы — просит владельцев дать ей десять минут на сцене. В рюкзаке везде таскает потрёпанный блокнот с аккордами и фото младшего брата-аутиста. «Мама, передай Сашке, я скоро вышлю на новый курс», — шепчет в трубку, сжимая троллейбусный поручень. Всё меняется, когда её замечает Виктор, седой продюсер в кожаном пальто: он предлагает