Паоло Контичини

Роберто, плотник с выгоревшими на солнце руками, каждое утро пил эспрессо в баре возле рынка Кампо-де-Фьори. Его сосед Лука, вечно в масляных пятнах от мопеда, ворчал: «Опять кофе за три евро? Деньги в трубу!» Они делились новостями: у Антонио, мясника с улицы Виа-дель-Говерно-Веккьо, жена снова ушла к матери из-за его пари с друзьями на скачках. В пятницу вечером все собирались в гараже Роберто,
Елена, московская швея из ателье на Арбате, столкнулась с Софией, миланским дизайнером, на текстильной выставке в палаццо на Via Montenapoleone. "Выбираете лён или шерсть?" — спросила София на ломаном русском, перебирая образцы. Через неделю они шили коллекцию в подвале бывшей фабрики: треснувшие стены, гул обогревателя, крошки от круассанов на лекалах. "Бордо — это смерть, тут
В 1939-м Рита, худенькая девчонка в гимнастическом купальнике с заплаткой на плече, толкает тачку с опилками в ленинградском цирке. Константин, директор манежа, щурится сквозь дым сигареты «Беломор»: «На арену хочешь? Покажи, как с медведем вальсировать будешь». Она крадет куски мяса из корма для хищников — подкармливает бездомного волчонка за углом склада. Ночью, когда в общежитии гасят свет,
Представляешь, типичная итальянская семья – все страсти, старые стены родового гнезда и три племянницы, которые уже почти продали фамильное поместье, пока... Пока их заокеанский дядюшка не врывается обратно в их жизни как ураган! А ведь он лет десять назад махнул в Штаты с мечтой стать вторым Паваротти – ну, или хотя бы певцом в каком-нибудь бруклинском кабачке. Говорят, даже Элвиса где-то