Пьеро Пасторе

В пыльном Вавилоне, где глиняные таблички трескаются под солнцем, царица Семирамида в пурпурном пеплосе приказывает рабам чистить каналы у Висячих садов. Её сын Таммуз, с рубцом на левой щеке, спорит с жрицей Иштар в тени зиккурата: «Ты веришь, что мать услышит голос Шамаша, если мы перебьём всех голубей в храме?» Ночью во дворце находят тело персидского посла с кинжалом в горле — на лезвии выцарапано имя ассирийского царя Нина. Семирамида, разбивая кувшин с вином о мозаичный пол, шепчет
1942-й, русский фронт... Будто сама земля взбесилась — грязь, снег с дождём, а над всем этим грохот, от которого зубы сводит. Наши итальянцы тут, как крысы в ловушке — обороняются, контратакуют, да только толку? Всё равно будто молотком по гвоздям — советские бьют и бьют. Вот командир танковой роты получает приказ — мол, прорывайся к тому чёртову селу. Говорят, там наши окопались. Сам-то он, наверное, понимает, что авантюра, но спорить не станешь. Жаль только парня из экипажа — рану такую