Хань Туншэн

Чэн Лань, в потёртой кожаной куртке, таскает коробки с лапшой в забегаловке у метро «Гоуцзы». Каждое утро он заезжает за Ли Яном, который спит в обшарпанной комнатке над магазином чая. «Опять отец звонил, — бормочет Ли Ян, закуривая у мусорного бака. — Говорит, или я возвращаюсь в Фучжоу, или он выбросит гитару в реку». Чэн смеётся, поправляя ремень на мопеде: «Скажи, что гитара уже в залоге у
Ли Вэй, младший аналитик в пекинской IT-компании, каждое утро покупал баоцзы с свининой у ларька напротив метро «Гомао». В четверг, когда дождь залил тротуарные плитки, он споткнулся о треснувший камень, а подняв голову — увидел седого мужчину в синей куртке таксиста. «Твой отец чинил мне радиоприемник в 98-м», — хрипло сказал незнакомец, сунув в руку Ли круглый амулет с трещиной. На обратной
Цзянь Ли, 23 года, водитель грузовика с рынка Темпл-стрит, каждое утро разгружает ящики с замороженными кальмарами для лапшичной своей тетки. Его соседка Сяо Вэй, студентка-медик, по вечерам подбрасывает ему конверты с деньгами: *«Мама говорит, передать дяде Хуану… Только не теряй, как в прошлый раз»*. В районе Монгкок, где воздух пропитан запахом жареных каштанов и выхлопов, Цзянь случайно
Ли Чэнь застрял в пробке на третьем кольце Шанхая, пока Сяо Мэн листала отчеты в такси. «Цифры по поставкам не сходятся — вчера на складе в Пудуне недосчитались 30 коробок с микросхемами», — бросила она, прищурившись от солнца, пробивавшегося через грязное стекло. Вместо офиса встретились в харчевне у рынка Цзиньцзян: Чэнь разлил лапшу по тарелкам, пока Сяо чертила на салфетке схему