Мэико Кадзи

Кадзуэ, бывшая медсестра с татуировкой скорпиона на плече, сидит в камере токийской тюрьмы. Ее посадили за поджог клиники, где работал ее парень Такума — он слил данные о подпольных абортах якудзам. В коридорах пахнет дезинфекцией и рыбой из консервов, которые раздают по средам. «Ты думала, сбежишь от долгов?» — шипит надзиратель Ёсиока, бросая ей в лицо газету с заголовком о смерти ее младшей
Нао и Синго, подростки из разрушенного Токио, ютились в полуразрушенном отеле *Харумирайон* на окраине леса. Каждое утро Синго чинил старый радиоприемник, вытащенный из-под обломков аптеки, а Нао в рваных кроссовках обходила ловушки вокруг здания, проверяя, не сработала ли нить с консервными банками. «Опять только сигналы бедствия, — бормотал Синго, стуча отверткой по корпусу, — может, попробуем
О, этот фильм! Знаешь, иногда натыкаешься на старые картины, которые как пыльный сундук — открываешь, а внутри столько странного блеска. Сюжет там… Ну, вроде бы про загнанного в угол парня, который пытается вырваться из какой-то адской ловушки. Но атмосфера! Темные переулки, камерность, будто ты сам задыхаешься в этой душной комнате вместе с героем. Кадры зернистые, музыка — как скрип несмазанной
Ох, этот фильм... Помню, как случайно наткнулся на него поздно ночом — и до сих пор перед глазами кадры, будто выжженные кислотой. Ты вроде понимаешь, что это кино про тюрьму, но там всё не так банально. Главная героиня — этакая гремучая смесь хрупкости и стального стержня внутри. Зовут её Скорпион, и это не просто прозвище, поверь. То ли она жалит, то ли её саму жгут обстоятельства — черт его
Знаешь, иногда натыкаешься на старые фильмы — и будто находишь капсулу времени. Вот как та картина про тюремную камеру и парня со скорпионом... Боже, это ж надо было так впихнуть в полтора часа всю эту гнетущую атмосферу! Помню, как первые десять минут сидел, ёрзая на стуле: "Ну когда уже начнётся действие-то?", а потом бац — и провалился в этот липкий мир, как в паутину. Кадры эти,