Нам Сон-джин

Хё-щим, 22 года, переехала в крохватую студию на третьем этаже дома в районе Мансу-дон. Въезжала с двумя чемоданами: в одном — одежда, в другом — набор для кимчи от матери. «Депозит верну через полгода, если не прожжешь пол утюгом», — бросила хозяйка, указывая на пятно возле балкона. По утрам девушка подрабатывала в кафе *StarNook*, разливая американо офисным работникам. «Смена заканчивается в 14:00, но если останешься убирать террасу, доплачу тысячу вон», — говорил менеджер Ким, разглядывая
Ли Джун Хёк, в прошлом детектив из Сеула, теперь копается в грудах металлолома на свалке в Инчхоне. После гибели дочери в ДТП он сменил пистолет на бутылку дешёвого *Cass* и поселился в однокомнатную квартиру с треснувшими обоями. Однажды утром в кармане выброшенной куртки он находит флешку с видео: девушка в школьной форме бежит по тёмной парковке, за ней — тени. «Это же район *Синчон*…» — бормочет он, вытирая ладонью экран телефона с трещиной. Чой Мин Су, следовательница в помятом пиджаке,
Ким Хёк, детектив из сеульского участка в Мапхогу, ковыряет засохшую кровь под ногтем, разглядывая труп в переулке за кафе *Blue Star*. На шее жертвы — два аккуратных прокола, но вокруг ни капли крови. «Смотри, Ин Су, — тычет он пальцем в синяк на руке покойника, — он даже не сопротивлялся. Как будто сам подставил шею». Помощник Пак Ин Су, жуя булочку с красной бобовой пастой, морщится: «Опять эти городские легенды? Говорят, вчера возле моста видели того рыжего парня из ночного клуба». В
Чхве Гук Хи, бывший агент Национальной разведывательной службы, теперь расклеивает объявления в Танджоне, притворяясь сотрудником коммунальной компании. Его жена, Кан Ён Джу, в прошлом — северокорейский диверсант, варит суп *кимчи-ччиге* в засаленной кастрюле, пока их дети, Хо Гиль и Хо Вон, спорят из-за планшета в тесной гостиной. Гук Хи прячет под половицей пистолет с глушителем, замаскированный под пачку лапши быстрого приготовления. «Папа, почему у тебя в сумке всегда батарейки?» —
Знаешь, иногда попадаются такие фильмы, после которых сидишь и думаешь: «Что это вообще было?» Вот эта картина — точно из таких. Помню, как вначале пытался ухватить сюжет, но он ускользал, как мокрый кусок мыла — только подумаешь, что понял, а он уже в другом измерении. Там столько всего намешано: какие-то сюрреалистичные пейзажи, диалоги, которые будто из снов выдраны, и моменты, когда хочется спросить у экрана: «Эй, ты серьёзно?» Но вот что странно — через полчаса перестаёшь сопротивляться.