Теа Фалько

Лука, 19 лет, моет грузовик отца в гараже за закусочной "Сан-Лоренцо" в Мюнхене. Под сиденьем находит свёрток с розовым порошком — фентанилом. Винченцо, отец, в потёртой кожанке, хватает его за руку: «Ты думал, мы на оливковом масле богатели? Заткнись, а то Марию из колледжа вышибли через неделю». Сестра Луки, Мария, вяжет шарф у телевизора в их квартире на Штайнштрассе, где пахнет
Феличе, рыжеволосый механик из Неаполя, чинил мопед у киоска с лимончеллой, когда на пыльной улице появился Людвиг в потёртой кожаной куртке. «Сломался в пяти километрах от площади Плебисцита», — буркнул немец, вытирая очки. Феличе, не отрываясь от двигателя, бросил: «Ты ж гнал, как на автобане. Сцепление плавится — тут не Германия, дороги кривые». Вечером они сидели в баре, где Людвиг пытался
Лука, пятнадцать лет, рылся в коробках на чердаке деда в Риме. Нашел потрепанный дневник с пометкой *«Апрель ’92»*, внутри — ключ от почтового ящика на вокзале Термини и фото женщины в красном платье. «*Кто это?*» — спросил он у сестры Беатриче, разглядывая пятно от вина на углу страницы. Она пожала плечами: «*Дед говорил, что до войны работал на киностудии… Может, актриса?*» В ящике оказалась
Знаешь, как бывает — тинейджеру все вокруг как будто с другой планеты? Вот и Лоренцо, этому четырнадцатилетнему чудаку, проще спрятаться в ракушку, чем тусить с одноклассниками. Родители? Ну, те вообще как инопланетяне: говорят на каком-то своем языке, где «убери телефон» и «почему ты не как все» заменяют нормальный разговор. А когда весь класс рванул в горы на экскурсию, он просто сбежал. Не в