Низхалгал Рави

Марк ковырялся в двигателе старого автобуса, когда к гаражу подкатил Ракеш на потёртой «Бульдожке». «Слушай, парень, — хрипло бросил он, вытирая масло с рук тряпкой, — Шьям-бхаи хочет свои пять лакхов к завтрашнему утру. Или твою сестру продадим в танцевальный бар возле вокзала». Из окна второго этажа мать Марка, Малика, крикнула: «Чай остывает!» Её сари мелькнуло в дыму от жарящихся на улице
Раджа, 17 лет, рылся в рваном рюкзаке брата-близнеца Ави, пропавшего после ночной смены на ткацкой фабрике. В кармане нашёл смятый чек из аптеки "Шанти" на улице Кали-Гхат — три упаковки снотворного, купленные за два дня до исчезновения. На рынке, где продавцы жарили пакора в кипящем масле, старуха-гадалка схватила его за рукав: *"Он в здании с треснувшими колоннами, где
Нанда Гопалан, 17 лет, таскает мешки с рисом в лавке отца на рынке Ченнаи. По утрам он протирает пыль с дедовского идола Ганеши, пока отец, Мурали, ворчит: *"Рынок закроют под торговый центр — и что тогда? В университетах голову морочат, а бизнес кормит"*. Нанда молчит, пряча под тумбой стола потрёпанный учебник по инженерии. По четвергам, после уроков в муниципальном колледже, он чинит
Знаешь, есть такая история про одного парня из деревни Наллур — Дурая Сингама. Ну, типа местного «героя», только вот помощник у него… Ох, этот помощник! Вечно всё путал, из мухи слона раздувал — в общем, больше мешал, чем помогал. Представляешь? Сидят они вдвоем, разбирают деревенские дела: то коза пропала, то навоз кто-то стащил… Смешно же! А заканчивалось всё так мирно, что даже в полицейском