Lazar Dragojevic

Эмир, 16 лет, чинит старый Peugeot 306 в гараже отца на окраине Требинье. Руки в машинном масле, радио трещит о местных выборах. Дед Мехо, ветеран, сидит на ящике из-под снарядов, курит: «Твой баща хотел уехать в Германию. Потом… война». В ящике с инструментами Эмир находит письмо 1993 года — обрывки фраз про «серебряный медальон», «предательство у моста». Мать Асма, стирая окровавленную футболку брата, бросает: «Не лезь в то, что сожгли душо». В старом квартале Мостара Эмир сталкивается с
Лейла, в потёртой куртке с капюшоном, стоит у лавки с рахат-лукумом на базаре в Сараево. Её клиент — Марко, голландец с фотоаппаратом Nikon F3, щёлкает кадры разрушенной библиотеки. «Здесь раньше продавали книги, а не сладости», — бросает она, разворачивая бумажный кулёк. Он просит показать дом, где её дед писал стихи до войны. На обратном пути, в трамвае №3, Марко достаёт билет до Амстердама: «У меня выставка. Поможешь с текстами?» Лейла молчит, глядя, как за окном мелькают граффити на стенах
Эмир, худой паренёк в потёртой куртке, каждое утро торчит у ларька с боснийским кофе на Басчаршии. Запах жареных чевапов смешивается с гудками трамвая №3, а он пялится на прохожих — видит, как у старика в феске над плечом клубится прозрачная фигура. «Снова тень?» — хрипит продавец Алия, протягивая ему стаканчик. В тот же день Луна, девчонка с фиолетовыми прядями в волосах, врезается в него у моста Латинска, роняя пачку старых писем с печатью «Добой, 1992». «Ты... ты тоже их видишь?» — она тычет
В старом квартале Сараево, на улице, где выцветшие балконы нависают над брусчаткой, 17-летняя Айла Ковачевич чинит радиоприемники в мастерской отца. Ее младший брат Лука пропал месяц назад после ночной смены на фабрике «Энергомаш». В ящике с инструментами Айла находит записку: *«Ищи там, где пушки молчат»*. По дороге на рынок Маркале она сталкивается с Нидимом, сыном владельца антикварной лавки, который шепчет: *«Твой брат рылся в архивах библиотеки перед тем, как исчезнуть. Спроси у Златы из