Вилма Цибулкова

Элишка, студентка пражской академии искусств, каждое утро рисует Влтаву с Карлова моста, пока не сталкивается с Томашем — парнем в потрёпанной кожаной куртке, разносящим газеты. «Ты опять блокируешь тротуар», — бросает он, поднимая рассыпавшиеся листы с её эскизом рыжего пса. Элишка замечает шрам на его руке — след от ожога, который позже узнает на портрете в квартире Катержины, своей
Катержина Новак, следователь из пражского участка на Бартоломейской, каждое утро берет термос с пережаренным кофе — привычка со времен развода. В тоннеле под Вышеградом нашли тело мужчины в пальто 1980-х, но без документов. "Опять эти странные звонки", — бормочет Людек Ворачек, её напарник, зажигая сигарету у входа в метро «Смихов». На запястье трупа — часы, застывшие на 8:47, а в
Знакомо звучит – история про «идеальное» арийское будущее, да? А в центре всего – Гретка, чешская девчонка, которая попала в жернова этой жутковатой программы «Лебенсборн». Типа, элитный инкубатор для «расово чистых» детей, где девушек чуть ли не штампуют как на конвейере. Представляете: Вальпургиева ночь, специально отобранные эсэсовцы… брр, мурашки по коже. А вот Гретка – она же не из тех, кто