Луция Жачкова

Катержина, реставратор с облупленным лаком на ногтях, обнаружила в архиве Национального музея свёрток, засунутый между страниц «Хроник Рудольфа II». Внутри — чертёж Пражского града с пометками киноварью: «У Викаржской улицы, за третьим фонарём». Петр, её коллега в мятом пиджаке, усмехнулся, разглядывая линии через лупу: «Опять алхимики? Лучше бы оклады чистила». Она проигнорировала его, потрогала
Ян Свобода, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «Шкоды-120» в гараже за автобусной станцией Флоренц. На столе валялись гильзы от пива, пачка «Петра» без фильтров. Вошел Марек, приятель с рынка: «Опять эту рухлядь ламаешь?» — «Лучше, чем твои консервы воровать», — буркнул Ян, вытирая руки тряпкой. Вечером сестра Элишка позвонила с таксофона у вокзала: голос дрожал, говорила про долги
Катержина, медсестра из пражской больницы на Влтаве, забирает сына Якуба из школы в четверг. Мартин, её бывший муж, опаздывает на передачу ребёнка из-за совещания на стройплощадке у Карлова моста. «Ты же знаешь, у меня смена начинается в семь, — Катя поправляет сползающий шарф Якуба. — Опять твой папа думает, что мосты важнее расписания». Мартин приезжает на велосипеде, в рюкзаке — недоеденный
Карел, худощавый механик с подпалинами на пальцах, каждое утро чинил трамваи в депо Праги. Его сестра Лиза, в засаленном комбинезоне, пропадала в заброшенном ангаре за городом, где собирала из ржавых деталей каркас одномоторного самолета. «Смотри, тут болты от *Шкоды* 80-х подходят», — бормотала она, втискивая отвертку в треснувший штурвал. Денег не хватало: Карел тайком продавал медные провода с