Ёла Ионеску

Элис, 23 года, вскрывает старый сундук на чердаке дома бабушки в трансильванской деревне Винт. Под слоем пыльных кружев находит фотографию 1943 года: трое детей в форме "Общества белой розы" стоят у кирхи с треснувшим колоколом. На обороте — надпись чернилами: *"Клара, Юнас, Илдико. Они не простили нам Шарлотту"*. Бабка Мария, разбирая фасоль на кухне, бросает в печь снимок,
В Бухаресте, Марку, сотрудник Национального музея, натыкается на потёртый дневник 1947 года в ящике с советской радиотехникой. В записях — схемы тоннелей под городом и обрывки фраз на немецком: *«Если свет погаснет, они проснутся»*. Его подруга Ливия, чинящая наушники проволокой, замечает на полях рисунок церкви в деревне Вэлень. «Там сейчас только овцы да развалины», — бросает она, но Марку уже
Марк, худой парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро толкал дверь подъезда на улице Мирча чел Бэтрын в Бухаресте — заедал нижний угол. На третьем этаже, в коммуналке с облупленными обоями, его соседка Ливия разогревала кофе в жестяной кастрюльке. «Опять воду отключили, — бросала она через порог, затягиваясь сигаретой, — неси ведро из двора». В автобусе №133, который вёз их к заводу
В Бухаресте, возле полуразрушенной церкви Святого Димитрия, Раду Цернеску подбирает конверт с ключом-картой от старого сейфа. Его пальцы дрожат — на лацкане пиджака пятно от *slanina*, вчерашний ужин. В Париже Люк Мерсье, бывший жандарм с шрамом через правую бровь, роется в архивах библиотеки Сен-Женевьев: *«Où est la liste, putain?»* — бормочет он, вырывая страницы из книги 1947 года. Вокзал