Виталий Розстальный

В небольшой хате под Чигирином Богдан, затянутый в простую сорочку с вышитым воротом, точит саблю, пока его старший сын Тимош чистит конскую сбрую. «Батьку, якщо знову відправлять податок на сіль, хлопці з Січі не стерплять», — бурчить юнак, кидаючи ганчірку в дерев’яну миску. Жена Анна, закатавши рукава, ставить на стіл горщик із борщем, коситься на потертий лист з печаткою коронного гетьмана:
В окопах под Киевом капитан Иван Семенюк, перемазанный глиной, спорит с сапером Петровичем — тот хочет подорвать мост через Ирпень сразу, а Иван ждет отхода своей роты. "Два часа, ни минутой больше", — хрипит Петрович, поправляя каску. Рядом медсестра Мария, в платке с выцветшими цветами, тащит раненого связиста к полуразрушенной хате, где уже лежат пятеро с осколочными ранениями. В
Знаешь, такие фильмы, где каждый кадр пропитан дымом войны и этим тягучим ощущением — вот-вот победа, но ещё не сейчас? Так вот, действие разворачивается на изломе, когда фашисты уже чуют, что почва уходит из-под ног. Срываются с оккупированных территорий как ошпаренные, но перед уходом решили гадость сделать — взорвать порт, чтобы нашим морякам даже причалить негде было. Подло, да? Типичное «нам