Crystal Jones

Лина, барменша из закусочной «Крошечный свет» в Бруклине, обнаружила в подсобке потёртый блокнот с датами 1923–2020. На страницах — одинаковый почерк, будто писал один человек, но записи прыгали между эпохами: *"17 июня 1954. Снова дождь. Мария не пришла на свидание, хотя вчера клялась. Может, её отец прав — я вечный неудачник"*, *"3 февраля 2020. Лин, если читаешь это — купи обезболивающее. Через час у тебя заболит зуб, а аптека закроется"*. Она засмеялась, но через 53
Лина, 27 лет, моет стаканы в закусочной *Moonlight Diner* на окраине Чикаго. В четверг вечером, когда клиент в кожаной куртке оставил на столе смятый конверт с фотографией её младшей сестры, у неё закружилась голова. "Ты побледнела, как призрак", — фыркнула официантка Джина, разливая кофе. Лина нашла в кармане записку: *"Они знают про детдом в Спрингфилде"*. По дороге домой в автобусе №14 она случайно коснулась руки мужчины в очках — перед глазами вспыхнули обрывки его снов:
Лиза, 28-летняя программистка из Сан-Франциско, каждое утро заказывает в кафе на углу Эванс-стрит капучино с двойной порцией корицы. Ее сосед по коворкингу, Марк, бывший журналист, с утра копается в логах подозрительного чат-бота, который рассылает угрозы местным политикам. «Смотри, тут повторяются одни и те же IP через каждые 17 минут, — бормочет он, тыкая пальцем в экран. — Как будто кто-то специально оставляет следы». Лиза, разбирая старый жесткий диск с записями звонков своей покойной