Клаудия Риера

Карлос, рыжий парень с татуировкой ящерицы на запястье, нашел потрепанный блокнот в ящике старого бюро на блошином рынке в Валенсии. Внутри — записи 1987 года на каталанском, упоминания кафе «Лус» в Готическом квартале и список имен с зачеркнутым «Эмилио Рохас». За чашкой орчаты с фартонами он показал находку Софии, официантке из бара на площади Сан-Хуан, где треснувшая плитка на полу
В старом интернате под Валенсией пятнадцатилетняя Ния Моралес постоянно слышит скрип половиц по ночам. Ее сосед по комнате, Лукас Варгас, смеется: *«Опять твой призрак в 3:15? Может, это крысы?»* — но сам прячет под кроватью фонарь с треснувшим стеклом. На уроках географии учительница Сеньора Изарра разбирает карту Андалусии, а Ния рисует на полях тетради силуэт женщины в платье с кружевным
Кармен Моралес, 28 лет, переезжает из Барселоны в Цюрих после смерти тёти Инес, оставившей ей квартиру на улице Лимматштрассе. В наследство входит старый чемодан с письмами на каталанском и немецком, фотографиями 70-х и ключом от сейфа в банке UBS. В очереди на оформление документов она сталкивается с Люком Вайлером, 32 года, финансовым аналитиком, чей дед упомянут в письмах. «Вы уверены, что не
Анхела приехала в кирпичный дом у горной дороги, чтобы ухаживать за Хавьером. У него гипс на ноге, костыли валяются у кресла с потёртой обивкой. Она разогревала консервированный суп на плитке, пока он щёлкал пультом от старого телевизора. «Ты же знаешь, я не ем лук», — бросил он, толкая тарелку. Вечером Анхела нашла в шкафу коробку с письмами и фото: женщина в платье в горох улыбалась с крыльца.