Эрик Цинь

Гуань Хунъу, детектив с пятном соевого соуса на воротнике рубашки, копался в архивах участка города Хуанью. В ящике стола — пачка дешёвых сигарет, фото пропавшей студентки Ван Сяомэн и смятый лист с цифрами: 1997, 2007, 2017. На автостоянке за зданием нашли её окровавленный брелок в форме кролика. «Дождь шёл три дня. Следы смыло», — бормотал он, перебирая записи камер наблюдения. В кафе через
Луо Фэн, худой парень в потертой куртке, каждую среду пробирался через рынок «Золотой карп», где воняло жареной лапшой и гнилыми фруктами. Он прятал окровавленные костяшки пальцев в карманах, пока шел к больнице на окраине города. Его мать, Цуйин, лежала в палате с треснувшим пластиковым окном, отказывалась от обезболивающих: «Деньги на лекарства потратила?» — бормотала она, перебирая буддийские
Ли Вэй, инженер-электронщик с облупившейся краской на рабочих ботинках, каждое утро пробирался через стройплощадку нового метро в Чэнду. Его лаборатория располагалась в подвале здания 1980-х годов — туда не доходил даже запах уличных ларьков с лапшой. «Датчики опять врут, — бросил он коллеге Сяо Мин, разбирая плату с прилипшим окурком. — Вчера показывали минус сорок, сегодня — плюс девяносто. Кто
Ли Сяо, пятнадцать лет, живет в Чунцине, в районе, где фабричные трубы сливаются с серым небом. Его мать, Вэй Хуа, целыми днями парит пельмени в крошечной забегаловке у рынка. После школы Сяо таскает коробки на складе текстиля — деньги прячет в жестяную банку из-под леденцов. *"Хватит на зубного?"* — спросил он вчера, разглядывая скол на резце. Мать лишь хлопнула дверцей печи, обдав
А-Ху, паренёк лет десяти, каждое утро проверял глиняные кувшины у порога хижины — надеялся, что за ночь скопилась хоть капля воды. Ветер гнал песок через щели в ставнях, оставляя жёлтую пыль на столе, где дед Лао чинил сломанный компас. «Легенды — не пустой звук, — хрипел старик, завязывая мешок с высохшим рисом. — Под дюнами течёт целое море, но дорогу укажет только тот, кто слышит шепот
Ли Чен, сутулый журналист-хроникёр с вечным пятном кофе на рубашке, впервые столкнулся с трупом в чайном клубе «Золотой лотос». Официантка Цзиньюй, задыхаясь от слез, тыкала пальцем в лужу крови под столом, где ещё вчера бизнесмен Лю Хао обсуждал поставки риса. «Сяо Вэй, посмотри на осколки», — бормотал Ли, разглядывая черепки фарфоровых чашек, разбросанные как после шторма. Его друг, техник с
Ли Мэй, рыжеволосая девочка в потертом комбинезоне, каждый день после школы бегала через узкий переулок с лавками специй, чтобы помочь дедушке Ли в его лавке старинных безделушек. Магазин пах ладаном и пылью — на полках лежали треснувшие веера, часы с остановившимися стрелками, коробка с перьями невиданных птиц. Однажды, перебирая груду медных ключей, Ли Мэй нашла запертый ларец с иероглифом
Ли Вэй, парень с ледяными отметинами на запястьях, торговал жареными баоцзы в переулке возле станции метро «Циншуй». Каждое утро он прятал руки в растянутые свитера, чтобы соседи не заметили, как конденсат на стенках пароварок покрывается инеем. Его соседка Сяо Лан, курьер на электросамокате, однажды врезалась в его лоток, рассыпав угли. «Ты что, слепая?» — буркнул Ли Вэй, подбирая угольки,
Чэнь Цзинь, парень с облупившейся татуировкой дракона на запястье, моет полы в забегаловке на улице Хуанцзюэ. Его друг детства Ли Вэй, в потёртой кожаной куртке, приносит коробку с красной лентой: *«Держи, отвези на склад у моста. Там заплатят вдвое»*. Чэнь морщится, вытирая руки о фартук с пятнами соевого соуса: *«Опять твои тёмные дела? Хватит»*. Ли Вэй усмехается, бросая ключи от мопеда на