Леонард Малтин

В кабинете с потрескавшейся кожей на креслах Гарри Уорнер роется в бумагах, пока его брат Сэм ставит на патефон пластинку с джазом. «Ты с ума сошел? Звук в кино — это временная блажь», — бормочет Гарри, разглядывая смету. Сэм выдергивает из пишущей машинки лист: «Вчера на Broadway толпа орала за «Джазового певца». Если не купим патент, к Рождеству нас вынесут из проката». За окном грузчики тащат ящики с аппаратурой для первой звуковой съемки, а младший брат Джек в соседней комнате уговаривает
Лейла, пятнадцать лет, постоянно пачкает рукава графитовой пылью от дешевых карандашей, которые покупает в комиссионке на Пайн-стрит. Её сосед Итан, в потёртой толстовке с логотипом Python, ковыряется в самодельном приложении для трекинхаунда — ищет потерявшихся собак. Они сталкиваются в кафе «Молотый» возле школы, когда Лейла рисует на салфетке портрет бармена, а Итан пытается убедить владельца установить умные светильники. «Ты реально думаешь, что твои алгоритмы заменят вот это?» — тычет она
Знаешь, иногда натыкаешься на старые мульты — и вроде бы ожидаешь простенькой развлекухи, а там такое! Вот эти двое, вечно толкающиеся, с их безумными погонями и гримасами… Смотрю и ловлю себя на мысли: да это же чистейший антидепрессант времен, когда аниматоры вместо суперкомпьютеров юзали карандаши и бешеное воображение. Честно, иногда аж зависть берёт — как они умудрялись впихнуть столько харизмы в каждую секунду? Там же нет ни спецэффектов, ни 4K, только эта сумасшедшая энергия, которая