Асет Имангалиев

Айгерим, в потёртой кофте с выцветшими узорами, каждое утро протирала пыль с фото бабушки Шолпан, стоявшего рядом с медным самоваром. После школы она шла на Зелёный базар — помогала тёте Раушан разгружать ящики с курагой. «Смотри, не перепутай цены, — ворчала тётя, завязывая платок потуже, — а то опять как в прошлый раз: за кило яблок с покупателем ругались». Вечерами Айгерим слушала, как Шолпан, разминая тесто для баурсаков, рассказывала про шаманов из рода Шеше: «Если барабан треснет — духи
Айгерим, в потёртой косухе и с рюкзаком за плечом, выходит из маршрутки на пыльной остановке в ауле под Талдыкорганом. Бабушка Шолпан, поправляя платок, встречает её словами: «Твой отец в городе забыл, как земля пахнет. Ты хоть чабана вживую видела?» Девушка, достав из сумки ноутбук с наклейкой K-pop группы, бурчит: «Тут хоть Wi-Fi есть?» В доме, пахнущем кумисом и сушёной полынью, она натыкается на старый сундук с фотографиями матери в военной форме — та погибла под Шымкентом, когда Айгерим
В горном кишлаке Жазык сухой осенью Сулейман, 35 лет, пас овец, поправляя потрескавшийся ремень на седле. Его младший брат Эркин, в засаленной куртке, принес весть: *«Аке сказал — пастбище за рекой теперь мое. Ты женился на чужке из Бишкека, забыл обычаи»*. В избе, где пахло топленым маслом и пылью, мать резала лепешки ножом с обломанным кончиком, молча глядя на икону святого Николая, висевшую рядом с тюбетейкой покойного мужа. Через неделю в ущелье пришли бульдозеры — компания «Асфальт-Строй»