Шант Оганнисян

Гарегин, в потёртой шинели с оторванной пуговицей, стоит на склоне Хуступа, глядя в бинокль на турецкие отряды у реки Вохчи. Рядом Микаел, его адъютант, перезаряжает маузер, ругаясь сквозь стиснутые зубы: «Опять патронов не хватит, если пойдём в лоб». В селе Горис старуха Арусяк, разливая похлёбку из котла, бормочет дочери: «Скажи ему, пусть хоть хлеб возьмёт… Не бог весть что, но живём же
Гаянэ, 23 года, каждое утро торопилась на рынок «Вернисаж» в Ереване, чтобы продать керамику, расписанную бабушкиными узорами. В углу прилавка валялся потрепанный блокнот с набросками ее мечты — дизайнерского магазина в старом здании мельницы у реки Раздан. Армен, ее брат, ворчал, закидывая коробки в микроавтобус: «Снова эти горшки? Лучше бы кофе варила». Однажды утром они нашли в мастерской