Гарегин Нжде (2013)

Гарегин, в потёртой шинели с оторванной пуговицей, стоит на склоне Хуступа, глядя в бинокль на турецкие отряды у реки Вохчи. Рядом Микаел, его адъютант, перезаряжает маузер, ругаясь сквозь стиснутые зубы: «Опять патронов не хватит, если пойдём в лоб». В селе Горис старуха Арусяк, разливая похлёбку из котла, бормочет дочери: «Скажи ему, пусть хоть хлеб возьмёт… Не бог весть что, но живём же как-то». Ночью в штабе, за столом с треснувшей керосиновой лампой, Дро тычет пальцем в карту Зангезура: «Здесь их артиллерия — если ударить со стороны Нрнадзора, отвлечём». Гарегин молчит, ковыряя ножом засохшую смолу на столе, потом резко встаёт: «Завтра в четыре. И чтоб Айказ не опоздал с лошадьми — в прошлый раз еле вырвались».

В монастыре Татев, пока монах Аветис чинит ему сапоги, Гарегин пишет письмо брату: «Если не вернусь, передай Маро — пусть продаёт дом в Кафане». В соседней комнате двое ополченцев спорят из-за пачки сигарет «Баку», один швыряет окурок в печь: «Ты в окопах отсиживался, а я в Шаруре штыком работал!» На рассвете, у развалин крепости Галидзор, Гарегин кричит священнику, который отказывается покидать церковь: «Отец, они сожгут иконы!» — «Лучше пепел, чем позор», — тот крестится, поправляя епитрахиль. Через неделю, в дождь, Микаел находит в куртке Гарегина смятый листок с недописанным стихом про сухие абрикосы в саду отца — и прячет обратно, делая вид, что не видел.