Мария Сасидэ

Юки, 17 лет, втискивает учебу между утренними сменами в токийском кафе «Luna». Запах жареных тостов, скрип кроссовок по линолеуму, постоянный гул кофемашины. Однажды за столиком у окна замечает женщину в бежевом пальто, которая ковыряет вилкой в чизкейке. На спине — дрожащие перья, будто приклеенные наспех. «Почему вы здесь?» — Юки не выдерживает. «Небесный отдел кадров задолбал. Хочу выходной»,
Юки, 28-летняя архивистка из Токио, разбирает коробки с книгами в углу комнаты после смерти бабушки. В старом словаре "Кодзиэн" 1972 года издания она натыкается на потёртый конверт с фотографией: мужчина в военной форме стоит у входа в парк Уэно, на обороте надпись чернилами — "Прости, Каори. 15.03.45". Под фото — ключ от сейфа банка "Мицубиси", закрытого в 90-х.
Хирото, 28-летний архивариус из района Сугинами, обнаружил девушку в белом платье на балконе своей однушки. Она сидела, скрестив ноги, и щурилась на свет неоновой вывески супермаркета через дорогу. «Ты пахнешь старыми книгами и… тофу?» — сказала она, не глядя, пока он ронял пакет с консервами. Её звали Харука, утверждала, что прибыла «оттуда», махнув рукой в сторону грозового облака над токийским
Кайто, бывший укротитель гильдии «Алая хризантема», коптил рыбу над потрескивающим костром в заброшенном сарае под Юмэгаокой. Его выгнали три недели назад после стычки с капитаном Рэном: вместо того, чтобы приказать огненной саламандре сжечь лагерь бандитов, Кайто отпустил ее в ближайшее озеро — у существа треснула чешуя от перегрева. «Сентиментальный мусор, — бросил Рэн, выбрасывая его мешок с
Аяне, с вечно растрёпанными чёлками и потёртым блокнотом в руках, первая предложила собрать клуб после уроков в пустующей аудитории №307. Сюн, в очках с толстыми линзами, сразу начал спорить о репертуаре: "Если возьмём каверы из модных аниме — привлечём публику. Оригиналы никто не оценит". Мию, перебирая гитарные струны у окна, бросила: "Ты как будто не слышал, как Каори фальшивит
Харуто, 28-летний бармен из кафе возле станции Сибуя, каждый вечер вытирал стойку тряпкой с запахом старых кофейных зерен. В четверг, когда дождь стучал по жестяному козырьку, в дверях появилась Ая — девушка в синем шарфе, державшая мокрый зонт-трость. "Мне нужен ваш самый горький эспрессо", — сказала она, доставая из сумки потрёпанный экземпляр "Сто лет одиночества". Он