Рафаэль Роджер Леви

Макс, 12 лет, копался в сарае деда под Цюрихом, чинил старый велосипед с треснувшей рамой. За вёдрами с краской нашёл потёртый пергамент с гравюрой: четверо всадников, а за ними — силуэт пятого, полустёртый. «Lina, komm mal hier!» — закричал он сестре. Лина, уткнувшись в телефон, пробурчала: «Опять твой хлам?» Позже, когда град побил окна в деревне, а соседский пёс завыл как отравленный, она
Лена Шмидт, младший физик из Цюрихского института, заметила скачки в данных гравитационных сенсоров — показания напоминали кардиограмму в приступе. В её лаборатории, заваленной распечатками с уравнениями и пустыми чашками от кофе с миндальным сиропом, трещала рация: «Лен, у тебя опять конденсаторы плавятся?» — это Марк Вайлер, инженер с пятого этажа, чинил спектрометр. «Не мешай, тут показания