Наталия Бабенко

Оксана, 54 года, разгружает коробки с лекарствами в аптекѣ "Здоров’я" на окраинѣ Чернигова. Её сын Андрій, 19 лет, врѣзает кулакомъ въ стену, когда она прячетъ его повестку подъ коверъ съ оленями: «Ти що, збіраєшся мене до могили довезти, перш ніжъ відпустиш?» Вечеромъ она ставитъ холодный борщъ на пластиковый столикъ, а онъ тычетъ вилкой въ світлину батька-добровольца, погибшего подъ
Антон, электрик из Екатеринбурга, разбирал коробки в углу отцовской хрущевки после ремонта. В ящике с проржавевшими гайками и пожелтевшими квитанциями нашел «Зенит-Е» — фотоаппарат, который отец таскал на свадьбы в 90-х. Пленка внутри оказалась непроявленной. «Выброси, — сказала Лида, его сестра, закручивая тюбик с охрой. — Места тут и так нет». Но Антон отнес катушку в ателье на Вайнера. На
Оксана, тридцати двух лет, в рваной кофте с пятном кофе на рукаве, копается в карманах джинс, пытаясь найти ключи от квартиры. Вместо этого натыкается на смятый чек из аптеки — обезболивающие для матери. Её хватают за горло возле подъезда хрущёвки, пахнущего жареной рыбой с третьего этажа. «Не ори, а то хуже будет», — шепчет Алексей, бывший одноклассник, в ухо. В багажнике «Жигулей» пятого модели
В центре — Николай, водитель трамвая из Киева. Утром, пока жена Галя разогревала остатки вчерашней картошки, он наливал в термос кофе с цикорием. «Опять забастовка у завода, — бросила она, не отрываясь от окна, где на подоконнике треснула чашка с синими цветами. — Сказали, если до пятницы не выплатят, рельсы перекроют». Николай молча кивнул, поправил кепку с выгоревшим логотипом «Киевпасстранса»
Марьяна, пятнадцать лет, после школы подрабатывает в кафе «Верба» на окраине Черкасс. В старом доме бабушки находит коробку с письмами 80-х: в них упоминается исчезнувший брат деда — Степан, который работал на закрытой фабрике «Прогресс». Вместе с соседом Денисом, фанатом урбан-экспедиций, они пробираются через ржавую ограду фабрики, натыкаются на подземный тоннель. Денис светит фонариком на
Иван, седой звонарь из села Подгорное, каждое утро поправлял потёртые рукавицы перед тем, как карабкаться по скрипучей лестнице колокольни. Его сын Петро, парень в чёрной куртке с оторванной молнией, ворчал за завтраком: «Тебе что, этих треснутых колоколов мало? В городе хоть деньги платят». В тот же день на пороге церкви появился Григорий, местный бизнесмен в кожаном пальто, жующий жвачку. «Сдай
Олег, в выгоревшей от солнца рубахе, топчет картошку в жестяной миске, когда Иван врывается в хату. «Німці знову забрали свиней у Коваля, — хрипит младший брат, размазывая грязь по лбу. — Їхатимуть через ліс завтра». Олег бросает ложку: «З УПА підемо — перехопимо». Иван молчит, достает из-за пазухи листовку с красной звездой. «Ти з ними?!» — Олег хватает брата за грудь. «А хіба в бандерівців є
Максим, жених из Винницы, обнаружил пустую квартиру Оксаны за три дня до свадьбы. На кухонном столе лежало недописанное письмо с фразой «Прости, иначе нельзя», а на спинке стула висело платье с оторванным шлейфом. В холодильнике стоял торт «Киевский» с надкусанной розой из крема. Подруга невесты, Марина, кричала в трубку: «Она вчера говорила про старый колодец за мельницей, ты туда лазил?» По
Оля, в засаленном фартуке с пятном от хризантем, роняет букет у входа в цветочный магазин на Подоле. Саша, поправляя часы Breitling, задевает плечом витрину с кактусами — подбирает рассыпавшиеся герберы. "Вы всегда так встречаете клиентов?" — смеётся он, протягивая стебли с обломанными лепестками. Она молча заворачивает ему "корзину для тёщи" в гофробумагу, прячет руки с
Артем, Лиза и Макс забрели на территорию заброшенного металлургического завода за старыми шестеренками для школьного проекта. Вместо цехов нашли провал в полу — узкий лаз в подземные тоннели. Лиза, тыча фонариком в темноту: *"Света нет, батарея сдохла… Может, назад?"* Макс, разглядывая граффити с чьими-то инициалами "С.К. 84", сполз вниз первым. В сыром коридоре наткнулись на