Флавио Баураки

В Сантареме, на берегу Амазонки, 17-летний Тиаго торгует пираруку на рынке, пока рыбаки в выгоревших рубашках спорят о пропавшей лодке. Его сестра Карла, стирая окровавленные бинты в жестяном тазу, находит в реке статуэтку Огума с треснувшим лицом. «Она *дышит*», — шепчет она, тыча пальцем в влажный песок, где следы ведут к хижине шамана. Там старик Жоакин, разливая кашасу в ржавые кружки, бросает в огонь сушеную пиранью: «Духи требуют *твою* лодку, мальчик. Не для рыбы». Ночью Тиаго, спрятав
Рафаэл, 27 лет, разгружает коробки в книжном магазине на улице Аугуста в Сан-Паулу. Запах старой бумаги смешивается с кофе из автомата. В разорванном переплете «Дон Кихота» он находит фотографию 1964 года: мужчина в шляпе-панаме стоит у трамвая 28 в Лиссабоне, на обороте — *«Мануэл, оплати долг до зимы»*. Лукас, коллега с татуировкой кальмарчика на шее, тянет сигарету у мусорного бака: «Опять твой дед оставил сюрприк? Съезди к нему в Алфаму — может, проститутку там бросил». Рафаэл берет отпуск,
Ракель, в белом халате с потёртыми рукавами, разбирает коробки в доме отца — запах плесени смешивается с ароматом кофе из треснувшей кружки. На чердаке между старыми учебниками по анатомии она находит блокнот с зарисовками: человеческие фигуры, обвитые корнями, подписи красными чернилами *"Sangue sustenta, terra devora"*. Данило, её младший брат, щёлкает замком на чемодане: «Ты точно готова снова дышать этим воздухом?» За окном дождь стучит по ржавой вывеске аптеки *«Farmacia