Мохамед Абдул Рахман

Ахмед, таксист из района Шубра, каждое утро начинал с проверки старой «Фиата» — подшипник гудел, будто молился. Его сестра Надя, 17 лет, прятала учебник по биологии под матрас, пока отец, Али, ругал цены на помидоры на рынке Эль-Халиль. «Тысяча фунтов за баклажан? Да вас всех в тюрьму пора!» — орал продавец, швыряя газету. В кафе «Эль-Фалаки» друг Карим, парикмахер с татуировкой якоря на запястье, шептал Ахмеду: «Слышал, Мустафа из пятого подъезда пропал? Говорят, настройки против мэра снимал».
Лейла, девушка в потёртом платке, копалась в груде старых газет у лотка на улице Муизз. Рядом с ней Амир, парень в выгоревшей футболке с логотипом «Al-Ahly», перебирал ключи от скутера, бросая взгляды на закопчённые стены домов. «Твой брат оставил это в кафе «El-Fishawi», — сказал он, протягивая ей смятый чек с каракулями на арабском. Лейла разглядела цифры 25.311, 31.619 — координаты заброшенного склада возле порта Александрии. Они нашли там ржавый чемодан с фотографиями их детства и обрывком
Амир, бывший карманник из Басры, оседает в переулках Каср эль-Нил, снимая комнату над харчевней, где пахнет жареным фалафелем и тмином. Он подрабатывает разносчиком чая, но по вечерам изучает замки на витринах ювелирных лавок. На базаре Эз-Захабия сталкивается с Надией — дочерью владельца антикварной лавки, которая ловит его, когда тот крадёт бронзовый кулон в форме скарабея. «Этот не продаётся, — хрипло смеётся она, — отцовские клиенты платят за него три зарплаты официанта». Амир прячет