Хади Мохагег

Амир ковыряется в радиоприемнике 70-х годов, разложив на столе пожелтевшие схемы и банку с оливковым маслом — смазывает шестеренки. В мастерской пахнет паяльной кислотой и лавашом, который забыл завернуть в полотенце. За окном Тегеран: автобусы маршрута 212 глохнут на подъеме к площади Энгелаб. В ящике с бракованными транзисторами он находит кассету с надписью *«Казвин, 1993»*. Голос отца,