Махира Кхан

Фарид, худощавый парень в потёртом шервани, каждое утро месит тесто для паратхи в лавке возле базара Аннакхали в Лахоре. Его друг Карим, сапожник с обожжёнными пальцами, сидит на корточках у киоска, чиня армейские ботинки. «Слушай, эти чертовы налоги съедают последние рупии, — бормочет Карим, зашивая дырку на голенище. — Если завтра не заплачу, мать с сестрой выгонят из хаты». Внезапно улицу
Зайнаб, 19 лет, торопливо перебирала стопки специй на лахорском рынке «Анаркали», пытаясь найти кардамон для матери. За спиной услышала: *«Будьте осторожнее, эта полка шатается»* — обернулась, увидела Харисса, 22 года, поправляющего ящик с сушеными лепестками роз. Его руки в царапинах от работы в семейной мастерской по ремонту велосипедов. Девушка кивнула, не сказав «спасибо», но на следующий
В трущобах Мумбаи 18-летний Раджеш Шарма торгует самодельными брелоками из старых проводов возле станции «Чёрный рынок». Его соседка Мэри, сирота с татуировкой лотоса на запястье, ворует у туристов кошельки, пряча их в разорванную сумку «Adidas». «Сколько можно есть рис с солью?» — бросает Раджеш в стену, разбивая тарелку, пока его мать, Шанти, стирает в тазу форму официанта — единную ценную вещь